Евген Ступка: “Невозможно сравнивать песню Лепса с песней какого-нибудь Jamiroquai. Это все равно, что сравнивать колбасу и синтезатор.”

Пообщаться с Евгеном нам долго не удавалось. Интервью переносилось три раза по разным причинам, в том числе из-за пресловутого снежного апокалипсиса, случившегося в Киеве в конце марта. И все же, нам удалось встретиться со Ступкой в его студии в центре Киева и обсудить многие наболевшие вопросы: и молодых музыкантов, и попсу, и отсутствие денег, и работу на MTV Ukraine и многое другое.

Для справки: Евген – один из лучших саунд-продюсеров Украины. Среди его заслуг можно выделить запись первого успешного альбома Океан Ельзи – “Янанебібув”, руководство телеканалом MTV Ukraine на момент его запуска и многое-многое другое. Интервью выходит с большой задержкой (разговор происходил в начале апреля 2013 года), но суть беседы не теряет актуальности. 

 

Чего, по Вашему мнению, не хватает молодым украинским группам?

Гитар бы им хороших купить. И заставить заниматься музыкой профессионально.

То есть, Вы считаете, что проблема именно в аппаратуре и уровне?

У нас очень низкие стандарты того человека, которого называют музыкантом. У нас музыкантом называется человек, который умеет играть на инструменте. А в Америке музыкантом называют человека, который виртуозно им (инструментом) владеет. И еще, желательно, в нескольких стилях. Другой уровень подготовки.

Это как у солдат. Можно провести крестьянину трехмесячные курсы, дать винтовку и кирзовые сапоги. Солдат? Солдат. А другое дело – солдат, который 4 года этим занимался. У него тоже есть кирзовые сапоги и винтовка, но он этой винтовкой может перебить сотню крестьян. В музыке то же самое – низкий уровень подготовки. Во всех этих муз. училищах, если человек хоть немного талантливый и умеет играть – он уже король. И он расслабляется, перестает заниматься. Даже самым-самым талантливым нужна долгая скучная работа над собой. Вот тогда человек начинает играть или петь по-настоящему. Тогда в рок-группе наконец-то начинает попадать басист с барабанщиком друг в друга и т.д. А само оно не получится.

Но есть масса американских, британских групп, которые начинали как аматоры. Что им обеспечило успех: большой труд, постоянные репетиции или что-то еще?

Я не знаю. Но я знаю, что отношение всегда другое. Группа Beatles, которая начинала как аматоры, отлично играла.

Когда гитарист начинает играть и проводит первые три года в обнимку с гитарой, то вскоре начинает понимать, что ему нужна настоящая гитара. А настоящая гитара не продается в магазине. В Америке – продается, а здесь – нет. Для того, чтобы понять какая гитара, нужно их много перепробовать. И не так, что зашел в магазин, попробовал три гитары, выбрал четвертую: «Класс, она зеленого цвета, мне подходит». Нет, это инструмент, с ним жить надо. А еще гитара не играет без усилителя. А усилитель не звучит без динамика. И усилители тоже разные бывают. Усилитель с динамиком – это половина гитары. У нас нет этой культуры. У нас очень мало музыкантов, гитаристов или басистов, у которых есть вот эта вторая половина инструмента –  гитарный усилитель и динамик. У нас это очень большая редкость и считается, что это роскошь.

Если у человека в голове (и в сердце, и в душе) есть что сказать, то он берет это все в руки, начинает играть, и у него получается прекрасная музыка. Все рождается в борьбе.

Вы в одном из своих интервью говорили, что можете назвать миллион знакомых, которые скажут, что если у них есть микрофон и две колонки – у них полноценная студия. То есть, Вы считаете, что это неправильно, и студия должна быть профессиональной?

Не совсем. Представим, зашел я на Бессарабку [Бессарабский рынок – прим.] купить яблоки. Есть маленькие по три, больше по пять. Дорогие профессиональные студии – те, что по десять, должны быть дорогими. А комнатные студии должны быть по три.

Если молодая группа хочет записаться, и у нее, конечно же, нет денег, то подойдет ли для них запись в комнатной студии?

Да. Можно на айфон на репетиционной базе записать, на  самый простой диктофон – это будет отличная запись. Если там классная музыка, то будет хорошо.

И куда потом с этой записью?

В интернете она отлично зайдет. Если музыка хорошая, ее можно записывать на диктофон, который сейчас есть в любом телефоне (еще и видеоклип снимать сразу). Я не шучу сейчас. Действительно, она в интернете будет работать. По крайней мере, эти люди соберут первую сотню своих фанатов. Если их музыка кому-то нужна.

К тому же, сейчас есть краудфандинг. С этой записью можно прийти и сказать: «Ребята, соберите нам тысячу долларов, мы пойдем на дорогую репетиционную базу, проведем там три дня, запишем первую свою демо-запись (ну, нормальную)».

У меня одна знакомая группа так пять тысяч гривен собрала.

Ну правильно. Если их музыка кому-то нравится, люди дадут по 10-20 грн, по 50. Я считаю, это нормально.

Вот пришли два человека: один с гитарой, второй поет – и все, они уже спели, это рок-н-ролл. Не надо никаких там лазеров, дорогих гитар. Можно взять гитару и показать свою музыку, имея Трембиту [бюджетная марка гитар – прим.] за 300 грн.

Ну, не зря же тогда Muse, хотя они признанные музыканты, таскают за собой огромные части декораций, световых шоу и т.д.

Это следующий уровень. Я не знаю, конечно, истории группы Muse, но сложно представить себе ситуацию, в которой люди, которые решили заняться музыкой, сказали: «Так, минуточку, сейчас, нам нужен 500 метров репетиционный зал, тут, значит, декорацию сейчас поставим , тут мы сейчас свет повесим. Художник по свету, давай сюда! Все, повесим порталы, поставим Zinteco, а потом начнем песни сочинять».

^{Среднестатистическое фото с концерта Muse.}

Нет, так не бывает. Песня всегда первична. Ну, или мелодия. И именно мысль, которая заключена в эту мелодию, потом собирает вокруг себя усилители мысли. Это всего-навсего усилители. Если я спою сейчас песню под гитару, ее смогут услышать  5 человек в комнате. Если в комнате соберется 30 человек, то надо, наверное, взять еще одного гитариста. Если соберется 100 человек, то это надо переместить в клуб и включить колонки.

Конечно, вон сейчас ТНМК катаются с симфоническим оркестром (100 человек). Они же шли к этому 15 лет. И это не один пример. Океан Ельзи тоже играли с симфоническим оркестром. Но первична всегда мысль которая проникает в сердца людей.

Какова роль саундпродюсера в группе? Критичен ли он, и можно ли без него?

Да можно, конечно. Роль саундпродюсера в группе очень зависит от группы. Саундпродюсер делает запись. Есть разные продюсеры, и они по-разному работают. Я, например, недавно вносил очень большие коррективы и в манеру исполнения, и в то, как оно зазвучит, и в инструментарии, которые используются и т.д. Есть несколько проектов, на которые я оказал чуть больше внимания, чем, может, даже нужно было. Конечно, если аудитория приняла эту музыку, то группа идет с этой музыкой дальше к людям, едет в туры  и следующие песни пишет уже в этом русле.

А бывает, что нет, приходит готовая группа. Вот мы Дорна писали только что. Моя роль там была вообще минимальной. Он пришел и знал, что хотел. Просто ему нужно было кое-что технически воплотить. Получилось очень классно.

^Дорн

Бывает по-разному. Бывает такое, что мы делаем по заказу. Заказывают нам, как Muse, мы и делаем, как Muse. Поэтому роль, порой, огромная.

Но, опять-таки, если у группы нет песен, нет вокалиста, хотя бы, этого самого главного человека, который мысль отправляет, – ничего не поможет.  Даже если есть фантастический басист и гитарист, а вокалиста нет – не поможет. Ко мне полгода назад обратилась начинающая группа, попросила сделать запись. Они работали с другим продакшном, с хорошим. Я послушал их песни, даже сходил на концерт, и говорю менеджменту этой группы: «Вы хотите, чтобы я сделал вам лучше, чем вы делаете в другом месте?» Они говорят: «Да». Я сказал, что не могу этого сделать, потому что там делают хорошо. Они говорят: «А почему же мы не популярны?» «А потому что вам надо менять вокалиста. Если вы поменяете вокалиста на кого-нибудь хорошего, лучше, чем есть, – я готов работать». Так я с ними и не сработался.

Я вижу одну принципиальную проблему в развитии любого коллектива. Группа доходит до определенного уровня андерграунда, выступает  в самых больших клубах, но дальше упирается в какой-то прозрачный потолок. В какой-то момент они дошли до определенного уровня, и не знают как идти дальше. Почему у нас в стране так происходит? Потому что у нас не выстроена какая-то экосистема развития групп?

Ну есть же группы, которые идут дальше.

Но все гранды раскачались уже лет 10 назад или около того.

Если ты идешь по дороге, и дорога заканчивается, и ты не знаешь, куда идти дальше, тебе нужно обратиться к людям, которые знают, куда дальше. А это, порой, бывает самое сложное.

Но есть же группы, которые проходят этот путь. И это ж не одна группа, и не пять, и не десять.

Вы уже очень давно на этом рынке. Как Вы считаете, насколько принципиально изменился уровень материала за последние 10-15 лет? Выросли или все там же?

Вы знаете, я сейчас не знаю самого свежего из того, что здесь происходит. Оно уже почти не попадает в мое поле зрения, потому что многие думают, что у нас тут очень дорого.

Я, кстати, общался с группой, которая говорила, что к вам невозможно попасть.

И они правы! (смеется)

Я вот сейчас не вижу украинской музыки. Я вижу какую угодно : европейскую, английскую, американскую… Но я не вижу украинской музыки. Я не вижу группы Океан Ельзи, я не вижу группы ВВ.

В каком плане, не видите?

Ну, новой. Все оно как-то отходит от «украинскости». Чаще всего оно западное, либо какое-то пророссийское. Но оно чаще западное, конечно. Например, 10 лет назад был огромный всплеск украинской рок-музыки.

Сейчас очень много групп поют на английском, ориентируясь на западный рынок, потому что считают, что здесь нечего ловить.

Очень многим группам, которые ко мне приходили, я давал рекомендацию, которая называется «чемодан». Приходит ко мне парень – талантливый…! Я говорю, ставь свою музыку. Шикарно все, класс! Но «иностранщина», английский язык и т.д.  Он спрашивает, что ему делать. Я говорю:

– У тебя есть чемодан?

– Да.

– Вот все вещи туда собирай и езжай в Лондон. И задавай эти вопросы там. Там ты добьешься успеха через 10 лет.  Может, и не станешь The Beatles, но по клубам точно будешь играть. Будут концерты, диски и все на свете.

Я даже попытался недавно сделать лейбл, который бы таких талантливых людей продвигал на запад. Но, к сожалению, я не могу найти людей, которые могли бы за это взяться.

У нас слишком маленькое количество профессионалов этой сфере?

Таких профессионалов вообще нет. Я ищу талантливого человека, который бы вцепился в это зубами и пробил бы нишу. Деньги в это вкладывать невозможно. Поэтому, конечно, здесь очень сложно талантливым людям, которые уже выросли на мировой культуре. Они интегрированы в эту мировую культуру, и в своем творчестве оперируют культурными кодами, которые созданы не здесь, не для этой аудитории.

Яркий тому пример все эти конкурсы. Вот я участвовал в «Голос Країни», был в команде с Арбениной. Как только ты начинаешь оперировать культурными кодами, чуждыми аудитории, то самых талантливых просто не видят. За них не голосуют, аудитория не понимает, что они говорят. Как только майор милиции выходит и поет Лепса, сразу его бдыжжжь! Ну, людям нравится, и в этом нет ничего плохого. Хорошая песня – «Господа офицеры». Действительно хорошая песня. Просто она несет в себе определенный смысл, адресованный определенным людям, рассказывает о жизни определенных людей и так далее.

^{Арбенина и Ступка в ходе участия в “Голосі країни”}

Это уже возрастная группа получается?

Это некий срез аудитории. Невозможно сравнивать песню Лепса с песней какого-нибудь Jamiroquai. Это все равно, что сравнивать колбасу и синтезатор.

Ну аудитория же должна постепенно переходить к западным стандартам качества?

А зачем?

То есть, мы так и будем слушать Лепса целыми поколениями?

Допустим, я захожу на какую-нибудь дискотеку. Допустим, погружаюсь в современную танцевальную музыку. И я понимаю, что вот все то, что мы слышим сейчас – это то же самое, что было в 94-95-х годах. Ничего вообще не изменилось. Вообще. Ни одного звука. Просто чуть-чуть стала лучше запись. И ничего, людям нравится.

Я понимаю, что мне скучно это слушать, потому что я знаю первоисточники, и для меня это просто какие-то смешные переработки. Но я со своим взглядом, мне 38 лет, понимаю, что если я сейчас вступлю в диалог относительно этого с каким-то условным диджеем (которому 22, который это все играет и который никогда не слушал группу Massive Attack, например), то я буду для него уже старичком с какими-то непонятными группами. Просто отсталым. Это при том, что я-то отсталым себя ну никак не считаю.

Но тем не менее, хедлайнеры Glastonbury 2013 – это Rolling Stones.

Случайность. (смеется) Нет, я шучу, конечно. Но там огромная аудитория и, конечно же, туда придет очень много людей 35+. Специально. А кто там еще есть?

Arctic Monkeys, Portishead. Из новых, скорее, Foals. А из таких древних даже не знаю кого еще вспомнить.

Я бы съездил на Portishead.

Хорошо, давайте перейдем к вопросу собственного продвижения. Интернета достаточно?

Есть молодые проекты, которые вообще по радио не играют. Уже много таких проектов. Опять-таки Дорн так вырос. Его же радио не играло.

Вроде, уже играет.

Сейчас оно уже не может его не играть, не имеет права. Но сначала же не играло. Песня год пролежала на всех станциях. Все говорили: «Не-не-не-не-не, «шось це не те» и т.д.

У Дорна очень качественный звук, который принципиально отличается от большинства поп-музыкантов.

Дорн вообще молодец. Установил новую грань в поп-музыке. Новый стандарт. Он сказал, что можно не так, как все. И за это ему, конечно, огромное уважение.

Вот с Ёлкой у нас тоже получилось своего рода стандарт установить. Мы показали, что можно делать откровенно попсовые песни, но с живыми инструментами, чтобы оно все дышало, чтобы это была настоящая музыка. Хотя песни обладают определенной, так сказать, долей «сопливости».

Но за рубежом, по-моему, испокон веков музыканты даже попсу играют с живым звуком.

А там всегда так играют. Это у нас придумали крутить записи на стадионах. И эта культура сильно прижилась. Но сейчас уже распределился рынок. Сейчас четко есть рынок рок-музыки, который стадионы собирает, и есть рынок всяких там групп девиче-, женско-…

Под корпоративы?

Да. Есть специальные продюсерские центры, которые на этом специализируются. И если всех их вместе собрать во Двореце Спорта, то они даже его четверть не заполнят. А есть группы, как Земфира. «Клац» и все, билетов нет.

Но все равно, даже Океан Ельзи дают корпоративы.

Нет, ну корпоратив – это корпоратив. Это когда музыкантов пригласили сыграть, и они сыграли. Есть там своя цена и т.д. Это когда кто-то один хочет. Это же обычно один человек. Допустим, у него день рождения. Он говорит: «Хочу, чтобы Том Йорк у меня был». Звонят Тому Йорку и говорят: «Том! Ало! Come to Kiev, dj for us!» Том Йорк говорит: «Хорошо, я еду!»

А другое дело это общение артиста с его аудиторией. Это когда 10 тысяч человек хотят, чтобы этот артист приехал, и они покупают билеты. В этом разница. На корпоратив просто придут, побухают, потанцуют… Разный рынок. Понятно, что стадионный артист на корпоратив стоит в 10 раз дороже, чем любой «суповой набор». Конечно, очень жаль наблюдать сейчас то, что Димна Суміш закрылась. Группа ТОЛ, которой я никогда, конечно, не симпатизировал особо – тоже. Все равно обидно.

Из-за чего? Денег нет или творческого роста?

Как мы и говорили, уперлась в стеклянный потолок и все. Это очень сложно, преодолевать невидимый барьер. Он есть у каждой группы. Это сложнее, чем жить, писать песни и их петь. Там начинаются уже серьезные вопросы маркетинга. Если сами музыканты не владеют, и со стороны нет человека, который бы органично внедрял это все, то их ждет тот самый стеклянный потолок. Не помню, чья это цитата, но: «Современна группа – это отдел маркетинга, который пишет песни». А современна поп-музыка это вообще давно уже просто маркетологи, которые пишут песни, четко попадая в свою целевую аудиторию. Я это называю не музыка «музыка», а скорее «индустрия развлечений», массовая культура.

Конечно, молодым группам ровняться на это не стоит. Молодым группам стоит ровняться на то, что у них внутри. А внутри у них происходит то, что у нас в стране  происходит вокруг – какая-то странная каша. Из того, что «денег нет», и «никто не поймет», и «никому не надо», и «гитары нет хорошей», и «струны порвались», и «собачка заболела», и, там, «выборы»…  А по телевизору при этом показывают, что все классно. Поэтому сложно выстоять в борьбе слабому, легкоранимому существу музыкальному с современной медиа-цивилизацией. Ломаются.

От телевидения Вы сейчас полностью дистанцировались?

Это был такой проект, временный [речь о телеканале MTV Ukraine – прим.]. Это же не мой основной бизнес. Мне нравится музыкой заниматься. На телевидении вообще практически никакой музыки не было. А сейчас так ее вообще нет, одни сериалы.

^{Ступка на момент запуска MTV Ukraine}

Я как раз об этом хотел спросить. Раньше вы говорили, что на MTV никогда не будет заказных клипов.

Пока я там был, так и было. Пока там был после меня Андрей Уринев, такого тоже не было.

Он же тоже недавно ушел, около года назад, где-то так?

Да. А сейчас я не знаю, что там. Да пусть себе развиваются. [Буквально через несколько месяцев после интервью канал MTV Ukraine прекратил свое существование – прим.]

У нас сейчас, по факту, нет ни одного телеканала музыкального, который демонстрировал бы что-то помимо попсы. Ну, кроме A-One.

Есть интернет, огромная аудитория. Да, это не 10%, и даже не 50%. Но все равно она растет. И есть масса проектов, которые собирают клубы. Вот есть, например, группа Dead Boys Girlfriend. Вот шикарная группа. Им путь в традиционные медиа заказан. А им оно и не надо. Оно подрастут сейчас, окрепнут, если продержаться лет 5-7 они станут такими «грандами», как вы говорите, для нового поколения. Это классный пример современной группы. Есть мировые аналоги, но это очень новое. Очень новая история. Я с удовольствием их слушаю.

^{Солист группы Dead Boys Girlfriend}

Можете дать совет, чего избежать в начале, при создании группы? Или, может, к кому обратиться?

Наркотиков и алкоголя лучше всего избежать. Я думаю, что любые внешние стимуляторы создают иллюзию, что «наш музон самый борщистый». Любая бутылка пива отбрасывает реальное видение того, что ты делаешь на неделю назад. Можно в этом потеряться очень легко. Есть такой имидж, что все наркоманы, алкоголики, но… Для фана – да, а для больших свершений – нет. В Фейсбуке видел такую афишу, мол, «Без наркотиков они могли бы достичь большего», и там перечень всех, кто умер. Начиная, там, от Майкла Джексона и заканчивая Эйми Уайнхаус и Уитни Хьюстон. Кто знает, чего они достигли бы без наркотиков, возможно, ничего не достигли бы? Но от этого точно надо воздерживаться. Особенно, в начале. Особенно, всегда.

И еще, что касается первого вопроса, «чего не хватает?». Вот не хватает таких проектов как у вас, потому что у нас музыкальной журналистики нет вообще.

У нас нет людей, которые умеют слушать музыку и писать о тех эмоциях, которые эта музыка вызывает. 95% – это копипаст пресс-релиза и досведос; это нам не нравится, мы хотим домой, у нас там подработка еще, фуршет обещали неплохой, мы придем… То есть, нет такого, как делаете вы. И очень правильно делаете. Поэтому желаю вам расти, крепчать, потому что вы нужны украинским музыкантам.

Спасибо. Мы этим вдохновляемся.

У меня еще к Вам небольшой вопрос. Как можно попасть к Вам в студию и, если не секрет, сколько это будет стоить?

Очень просто. Мне можно на Фейсбуке прислать демки и сказать «Але, привет, ку-ку, послушайте, пожалуйста!». И я буду очень долго слушать, потому что у меня просто времени нет. Если меня что-то заинтересует, я обязательно перезвоню, напишу и т.д. Те люди, которые хотят со мной работать, они попадают ко мне обычно через менеджмент. Те, у которых уже есть 1 тысяча долларов, 100 тысяч долларов, они знают, как ко мне попасть, раз у них есть такие деньги. Я с удовольствием слушаю все демки. Я даже скажу правду. Правда в том, что я многим тем, кто мне очень нравится, помогаю бесплатно. Они работают по ночам либо совсем бесплатно, либо за какие-то символические деньги.

 

 

Текст: Алекс Бондаренко

Фото: открытые источники. Все права на фото принадлежат их авторам.

Апрель 2013