Олег Боднарчук: “Евровидение в Украине стало первым без какого-либо ноу-хау”

За последние 5 лет украинский режиссер и постановщик шоу Олег Боднарчук стал одним из самых известных и востребованных профессионалов в своем жанре. На его счету несколько крупных телепроектов, среди которых “Голос країни” и “Вар’яти”, работа в США и России, постановки шоу Ани Лорак (2013 год), Аллы Пугачевой (2012 год) и Филиппа Киркорова (2011 год). Кроме того, Боднарчук вместе со своим коллегой и другом Русланом Квинтой продюсирует артиста ALEKSEEV.

Именно Олег был креативным продюсером “Евровидения” в Украине до смены руководства проека. Мы встретились с Боднарчуком, чтобы поговорить о его карьере, “Голосе” и “Евровидении”.

– Как вы начинали заниматься режиссурой и постановкой номеров?

– У меня было неплохое образование и хороший мастер в институте. Я учился на режиссера шоу. Так получилось, что на «Фабрику Звезд-3» срочно нужен был постановщик и взяли режиссера с улицы, то есть меня. Елена Коляденко была там основным специалистом и у неё было право первой ночи в выборе материала, а мне доставалось остальное.

Было трудно, так как совсем не было опыта. Бессонные ночи, депрессии. Но тогда был период, когда молодым было нелегко попасть в телевизионную элиту и я понимал всю меру ответственности этого момента. Но всё-таки удалось себя неплохо проявить и меня начали приглашать работать даже в другие страны.

– Вы говорите, что раньше не было шанса у молодых. Сейчас – есть?

– Да. В Украине все намного демократичнее, есть так называемые социальные лифты для начинающих, ну и это ещё хороший шанс для производителей не только получить свежий взгляд, но и сэкономить. А креативной молодежи у нас предостаточно.

Я раньше даже переживал. Я говорил, что не могу ставить всё. Были коллеги Лена Коляденко, Алан Бадоев. Но работы было намного больше. И потом я начал замечать, что появляются молодые и интересные. Много моих студентов уже работают в этой сфере.

О “Голосе”

– Как вы попали на «Голос країни»?

-На тот момент я не работал в Украине. Виктория Лезина, генеральный продюсер продакшна 1+1, на протяжении года заваливала меня письмами с просьбой о встрече. Старая команда голоса ушла на Интер и ей было поручено возглавить производство “Голоса” и производить его она решила именно со мной.

Мы встретились. И это был первый раз, когда меня пригласили на должность креативного продюсера. Еще и дома, в Украине. Я согласился. Тем более, что была слишком амбициозная задача – реабилитировать проект, который сдал лидерские позиции.

Это был четвертый сезон. Первый прошел хорошо, второй – так себе, а третий провалился. А реабилитировать проект намного сложнее, чем его запускать. Доверия к нему не было, доли слабые. Мы придумали сезон «Перезагрузка», поменяли ведущих, тренеров, дизайн студии и основные подходы. За два сезона удалось полностью поменять “Голос страны”. Когда я пришел, средняя доля проекта была около 13%, когда уходил – 22.

– А почему ушли?

– Так получилось, что я не задерживаюсь практически нигде больше 2 сезонов. Я считаю себя наладчиком производства, а дальше идет некоторое тиражирование проверенных принципов. На “Голосе” осталась хорошая команда, которая сейчас его отлично развивает.

– Вы продолжаете следить за “Голосом”?

– Да. Прежде всего, потому что там работает мой хороший друг – Руслан Квинта. Ну и в принципе слежу, потому что мне кажется, что сейчас это проект №1 среди развлекательных шоу. Как ни странно, среди всех вокальных талант-шоу «Голос» сохранил свое лицо и актуальность.

– Вам не кажется, что последние сезоны на «Голосе» излишне манипулировали политическим и моральным аспектом? В прошлом сезоне выиграла артистка с песней Україна, в последнем – победил священник.

– Меня иногда спрашивают, почему победители «Голоса» так редко продолжают потом выступать на большой сцене. Потому что «Голос» производят, как музыкальный фильм, если хотите, как индийское кино. Здесь другие правила. Здесь важна драматургия. Например, девушка, неизвестно откуда, с тяжелой судьбой, она встречает легендарного человека, который ей помогает в качестве тренера. И вот судьба привела ее к победе. Всё, кино закончилось.

То, что он политически манипулятивный – это происходит в концепции идеологии телеканала. Но с точки зрения менеджмента – они четко понимают свою аудиторию, знают, что это в основном центральная и западная Украина, также хорошо знают ее предпочтения, культивируют сами многие принципы жизненные, то есть сначала готовят аудиторию определённую, а потом для нее и производят «Голос».

– Вы работали с артистами самого разного уровня – от новичков на «Голосе» до топ-звезд. Есть разница в работе с артистами? С кем проще, а с кем – сложнее?

– Вчера я как раз дочитал книгу о Мадонне, ее брата Чиконе Кристофера. И он в ней достаточно нелицеприятно высказывается о своей сестре как о человеке. Описал ее как бесчувственного робота, заточенного под шоу-бизнесовую машину, который принимал сугубо прагматичные решения в своих интересах безо всяких сантиментов и эмоций. А потом я переложил это на многих артистов, с которыми работал и понял, что это похожие истории. Начал систематизировать мысли по поводу этого явления и понял, что образ жизни, который ведут артисты формирует из них вот таких терминаторов.

Для меня с некоторых пор артисты – это немного другого плана люди.

Когда я начал работать с ALEKSEEV, поначалу, это был живой, светящийся энергией, человек. Но когда мы начали ездить в туры и я посмотрел, что это за жизнь… С утра просыпаешься, самолет, куда-то приехал, саундчек, концерт, поклонники и так по кругу. Это непросто.

Был такой случай. После двухчасового концерта Никита сидит в гримерке, на краешке стула. С волос слетают капли пота. Человек полностью отдался сцене и зрителям за эти два часа. А под дверью стоят 20 человек, которые требуют «Выходи! Фотографируйся! Прими от нас цветы!». И ты уже перестаешь управлять своими чувствами и сетовать на своё состояние. Своё самочувствие и желание отдохнуть оставляешь в стороне, готовишься, выходишь и работаешь.

Поэтому я для себя оправдываю эту прохладность и некую безэмоционалтность артистов по отношению к другим людям. Зная это, я никогда ничего не жду и не пытаюсь дружить с артистами. У меня почти нет друзей среди них. Мы приятельствуем только с Ани Лорак. Для кого-то это может прозвучать удивительно, но по человеческим качествам для меня это самый верный и преданный человек.

О “Евровидении”

– Расскажите, как вы начали заниматься «Евровидением»?

– Меня пригласила Виктория Романова. Она мне показалась очень адекватным европейским человеком. Я был в какой-то степени в нее влюблен как в профессионала и с удовольствием согласился стать креативным продюсером шоу.

Я работал три месяца, с декабря по февраль и понял, что не все так просто. Это был мой первый проект в партнёрстве с государством и наверняка последний. Я очень сильно пожалел. Это были невыносимые условия. Там начался хаос, когда Викторию и ее людей начала выживать новая команда, начав саботировать все решения.

Когда я пришел в декабре, уже была готова сцена, практически набраны ведущие. Но новая команда во главе с Грицаком не давала возможности подписать контракты с зарубежными подрядчиками: ни по свету, ни по производству сцены, ни по каким другим вопросам. Они сидели и ждали, пока те сойдут с ума и уйдут. Сегодня когда говорят, спасибо коллективу НТКУ, который провёл Евровидение, я тихо улыбаюсь. Люди всю жизнь, производившие программы “Надвечір’я”, “Село і люди”, “Казка діда Панаса” и другие вдруг осилили Евровидение.

– А как они это аргументировали затягивание с подписанием контрактов?

– Не знаю. Наверное, “Нам надо подумать», «Надо взвесить», «Мы не готовы», «Подождите»… Я знаю, что Стюарт Барлоу, шоу-продюсер “Евровидения”-2017 из Швеции, выучил одно слово на русском, заканчивающиеся на “…здец”. Он ходил по кабинету, держался за голову и кричал «…здец ! У меня еще никогда такого не было, чтобы в феврале не было контрактов ни с одним из подрядчиков! Я не знаю, что мне делать?!».

Я должен был отвечать за номера открытия каждого дня, interval acts и не только. У нас была серьезная подготовка. Но когда одних уволили и другие пришли, мне перестали звонить и на мои звонки не отвечали. Когда я прочитал, что на моей должности новый человек, я понял, что происходит саботаж, ну и смирился с обстоятельствами.

– Вы, наверное, читали интервью Игоря Тарнопольского?

– Я его наизусть выучил (смеётся).

– Вы согласны со всем, что он говорит?

– Есть вещи, о которых я уже не знал, например, о Леди Гаге. Но все, что он сказал, вписывается в логику тех событий, которые я пережил.

Я недавно читал интервью Грицака, в котором ему задали вопрос «А что Олег Боднарчук? Он работает?». Грицак отвечает: “Нет, вы знаете, у нас нет с Боднарчуком контракта между ним и НТКУ». Но это смешно, потому что мой контракт висит на сайте Prozorro, подписанный Грицаком.

– А как по-вашему в результате все прошло?

– Перед тем, как приступить к «Евровидению», я просмотрел все его трансляции за последние 20 лет и вычленил для себя важные моменты. «Евровидение» всегда опережало время в шоу-технологиях. Там практически всегда в решении сцены была какая-то ноу-хау технология.

Для меня, как креативного продюсера, было очень важно понять, что в Украине будет из такого, чем конкурс у нас выделится. Меня успокоили, Стюарт Барлоу сказал «У нас будет прием с дополненной реальностью». То есть зрители у экранов будут видеть графические объемные чудеса, которых не смогут лицезреть зрители в зале и всё это будет в объёмном движении. Конечно, я за это уцепился. Мне было важнее всего, чтобы Украина запомнилась какой-то технологической фишкой.

Кроме того, я понимал, что раз уж на этот конкурс тратится столько денег, мы должны сделать рекламу стране. Как это было, например, в Турции, когда каждый ролик презентовал город, местность, какое-то архитектурное здание, костюмы. Это было так красиво снято и подано, что мне захотелось после этого поехать в Турцию. Я начал разрабатывать номера с учетом того, чтобы мы могли как-то по-новому показать страну и заинтересовать ею.

Но в итоге ничего из этого не было. Ни ноу-хау, ни рекламы. “Евровидение” в Украине стало первым за многие году без какой-либо технологической новинки. В начале был ролик, где бабушка надевает бусы, а потом поет Monatik. Выступление Димы мне понравилось, но логики соединения этих тем я не понял.

– Насчет ноу-хау Грицак говорил, что дополненная реальность оказалась слишком дорогой, поэтому от нее решили отказаться.

– Именно поэтому на его должности должен был быть человек, который что-то в этом соображает, чтобы правильно расставлять приоритеты. Я считаю, что ноу-хау был приоритетом для имиджа конкурса в Украине.

Мне трудно говорить о бюджете, но мне кажется, что при 30 миллионах бюджета можно было на чем-то сэкономить, а вот именно эту технологию оставить.

– То есть в результате вместо вас назначили Сергея Проскурню?

– Сначала его назвали продюсером красной дорожки. А потом, я так понял, он как-то стал и общим креативным продюсером.

– Тарнопольский в интервью достаточно жестко его раскритиковал и назвал аферистом.

– Мы с Сергеем не знакомы. Я никогда о нем до этого не слышал и не знаю, что он делал. Могу судить только по каким-то поступкам и действиям. Ему тоже задали вопрос «Вы вместо Олега?». Он ответил: «Как это вместо? Олег сам ушел! Он не ходил на совещания, на встречи».

Но это такой нонсенс. Все из профессионалов в сфере шоу, кто меня знает, расскажет, что я очень ответственно отношусь к работе. Кроме того, я три месяца трудился со Стюартом и не видел Сергея Проскурню ни разу.

Кроме того, я помню пост Андрея Джеджулы (ведущий красной дорожки – прим.) о том, что во время церемонии открытия должно было быть 42 флагштока, но в ночь перед церемонией оказалось, что 14 флагштоков не хватает. За несколько часов до церемонии презентации стран придумали, что на воздушных шариках будут запускать флаги в небо. Во-первых, это выглядело как летящие головы мики-маусов. Во-вторых, участницу Исландии теперь ждет судебный процесс, потому что по закону этой страны ей нельзя было поднимать государственный флаг другим способом, кроме как на флагштоке.

Из интервью Данилко, знаю, что ролики с ним снимались за два дня до эфира и впопыхах монтировались. А мы придумали ещё в мою бытность ролик с Сердючкой, где она должна была встретиться с Ольгой Куриленко в Бориспольском аэропорту и Ольга должна была хвастаться своим маленьким частным самолётом, которым она прилетела из Нью-Йорка, а Сердючка должна была ухмыльнуться и показать наш самолёт “Мрия”, которым она прилетела из Одессы. Таким образом, хотели напомнить, что Украина строит самые большие самолеты в мире. А взамен был сюжет о недокрашенной радуге. Он был крутой и мне понравился, но было ощущение стихийности в сюжете.

Еще была ситуация с Милой Йовович, которая хотела стать ведущей конкурса. Мне писал об этом ее менеджер. Она была готова это сделать без гонорара, просила только обеспечить райдер. Но ее просьбу проигнорировали. Потом Александр Ксенофонтов посмеялся с этого, но когда я опубликовал нашу переписку с менеджментом Милы, смех исчез.

Но больше всего меня поразила, конечно, ситуация с флагами, что это за уровень организации, когда в ночь перед открытием выясняется, что не хватает 14 флагштоков? Это за ночь готовилось? Или как?

– В результате какие-то ваши наработки использовались?

– Нет, потому что отменили “дополнительную реальность” в условиях которой я фантазировал. Состав артистов выступающих был утверждён ещё в январе: мы встречались с ONUKA и Димой Монатиком. Потом эту тему они забросили. Правда за неделю до конкурса мне позвонил Дима и говорит: «Олег, вот мне за 10 дней до эфира подтвердили мое участие, я только начал готовиться”.

– И Руслану?

– Нет! Стюарт был категорически против Русланы. Он в итоге из-за этого и ушел за месяц до конкурса. Или его ушли. Не знаю. Это скрывают.

– Как вы думаете, почему все получилось именно так?

– Я могу только догадываться. Мне кажется, что люди, которые пришли к власти на этом конкурсе сначала сознательно создали хаос, а потом его героически преодолевали, чтобы показаться деятельными.

– Тарнопольский прямо говорит, что это был «распил».

– Я с ним согласен.

Об ALEKSEEV

– Расскажите, как вы начали заниматься ALEKSEEV? Это ж ваш первый продюсерский проект.

– Это была авантюра. Проба. Я помню, мы сели с ним и Русланом за столиком и говорим «Никита, мы тебе ничего не обещаем. Вообще ничего. Если у тебя есть выбор, выбирай, а если нет, то пошли с нами».

– Вы говорили, что ни с кем не работает дольше двух сезонов. С ALEKSEEV вы тоже планируете через два, допустим, альбома уйти?

– Творчество не делится на сезоны. Но есть какие-то этапы. Сейчас был тур по Украине. И рост не прекращается. Я Никите сразу сказал: «Мы не строим фирму, которая будет на тебе зарабатывать, сначала мы будем вкладывать и отдавать тебе какие-то символические деньги. Мы строим фирму тебе. Когда-то мы поменяемся местами, ты будешь всем рулить, а нам с Квинтой оставишь какие-то процентики, чтобы мы себя спокойно чувствовали на пенсии» (смеётся).

– Вы в интервью говорили, что не собираетесь больше никем заниматься из артистов. Не изменилось это мнение?

– ALEKSEEV – это уникальный случай. Я его увидел, и понял, что не могу пройти мимо. Я сразу понял, что можно из этого сделать. Сколько уже прошло сезонов голоса с тех пор, но я только убедился, что Никита особенный.

Есть еще один интересный фактор. Я когда работал на «Голосе», я много с кем проводил такие притирочные беседы. Спрашивал «Как ты смотришь, если бы вдруг мы что-то попробовали сделать?». И многие сразу начинали ставить свои условия. Типа: «Значит так, я буду петь только свои песни». А я думаю, чего вы уже ставите условия, если я еще даже ничего не предлагаю?

– Но ведь таки появились условные «продюсерские центры» по «Голоса». Артисты Дорна и Вакарчука.

– Да. Это хорошо. Я всегда радуюсь, когда появляется свежая кровь. Но мне все равно кажется, что это немного утопично, когда артист продюсирует артиста, потому что лучшую песню артист все равно заберет себе.

– А если подопечный сам пишет песни?

– Это да. Такой момент я не учел. Просто я помню еще как из фабрик пыталась продюсировать участников. Открылось после «Фабрики» семь проектов, из которых шесть закрылось.

Но вы же видите, что подопечным Дорна, например, очень сложно раскрыть свою индивидуальность. Это очень похоже на самого Ивана. У Могилевской вспомните, как пели Real O – очень похоже на пение Наташи. Это системная проблема. А на сцене важна индивидуальность.

– Шоу ALEKSEEV очень лаконичны. Там минимум эффектов и, собственно, шоу. Это сознательное решение?

– Да. У нас есть возможности делать большое шоу, есть все инструменты в руках. Может это когда-то и произойдет. Но я считаю, что начинать надо с того, чтобы человек в первую очередь освободился от зажимов, научился контактировать с публикой и держать всё содержание на себе. И нет кучи эффектов, которые отвлекают внимание от его недостатков. На начальном этапе это важно.

Сейчас мы видим, что Никита свободен. Он легко общается с людьми, не боится. Он может полтора часа держать внимание людей.

Фото: Юля Вебер