Организаторы “Конструкции” в Днепре: “Фестиваль стал для нас криком души”

30 мая в Днепре стартует ежегодный фестиваль аудиовизуального искусства «Конструкция». Артем Рисухин взял интервью у дирекции и руководителей фестиваля: Андрея Палаша, Юлии Овчаренко, Екатерины Русецкой, SMM-менеджера Надежды Коваль и дизайнера Артема Илюшенко.

В небольшой комнате, в глубине Арт-центра «Квартира», стоит запах свежей полиграфии и сухой, режущий ухо звук только что напечатанных флаеров, которые команда фестиваля «Конструкция» бережно, но методично сортирует, пакует, готовит к вручению адресатам. Пятеро по-своему сумасшедших людей, которые вот уже третий год подряд пытаются перезапустить культурный реактор бесповоротно утопающего в своей инертности города. Ломают через колено шаблоны и представления об искусстве, архитектуре. Упорство, которое вызывает у меня столько же восхищения, сколько и вопросов.

Все улыбаются даже сквозь явную усталость от ошеломительных планов и попыток увеличить количество часов в сутках. Наш разговор то и дело прерывается смехом, воодушевлением и едва уловимой грустью от того, через какие еще преграды необходимо пройти, чтобы достучаться до масс. Мы говорим о городе, об искусстве, о совке, о музыке. И с каждым новым моим вопросом эта маленькая комната становится все больше, ее пространство обрастет деталями, масштабом. Стоит мне только поднять глаза от моих записей, и на меня обрушивается вся громадность «Конструкции», частью которой, как мне кажется, я стал, переступив порог комнаты.

---

Артем Рисухин: Что для вас – «Конструкция»? Не официальная версия, а что именно этот фест для вас значит?

Юля Овчаренко: Это работа-мечта. Делаешь, что хочешь, как хочешь и всем это нравится.

Андрей Палаш: Только тем, кто нас окружает, и нравится [смеется]

Юля: Нет, правда. Это возможность сделать не просто тусовочку, а город. Плюс, работа в команде, которая тебе нравится. Взгляд на город с той стороны, с которой не видишь его повседневно. Можно возмущаться тем, что тебе в нем не нравится. А можно пытаться что-то с этим делать. Каждый год у «Конструкции» новые форматы. Растет масштаб, уменьшается. Это лаборатория жизни творческого человека.

Надя Коваль: Я пока себя даже не чувствую частью команды. Но для меня «Конструкция»… Юля сказала о том, что люди жалуются: в городе нет культуры, ничего не происходит. Они ориентируются на Запад и ничего не видят здесь, вокруг их самих. То, что все мы делаем в рамках фестиваля, это какое-то достижение. Я скажу очень эгоистичную точку зрения. Мне вот не нравится город. И мне никто не говорит «сделай фестиваль», «сделай мне пространство». Я его делаю, в первую очередь, для себя. А потом – для других. «Конструкция» проверяет людей на прочность. Проверяет их реакцию. Она многоформатная. И я от людей часто слышу очень разные мнения. Кто-то говорит, что это – занудные лекции о современном искусстве. Кто-то говорит, что это – трешевые вечеринки на заброшенной Володарке [фабрика им. Володарского – прим.]. Для кого-то – это урбанистические исследования. Проблема только, что многие берут только часть всего феста и не видят целого. Хочется, чтобы люди понимали целостную картину.

Юля: По сути с этого «Конструкция» и складывается. Кто-то берет какой-то элемент от целого. Как и мы смотрим на город. Можно себе под ноги, а можно и охватывать город целиком.

Андрей: Я добавлю еще. Фестиваля самого мы не видим. Я получаю удовольствие от самого процесса и от общения с интересными людьми. Но саму общую картину мы не видим.

Артем Илющенко: А так всегда и происходит во время подготовки крупных мероприятий.

Катя Русецкая: Да просто совершенно нет времени на то, чтобы присутствовать на самих ивентах.

Андрей: Конечно, хотелось бы присутствовать. Потому что мы подбираем команду участников. И многие участники нам нравятся. Просто нет физической возможности увидеть их работу.

А.Р.: как идет отбор артистов. Есть какой-то изначальный концепт, схема отбора?

Андрей: Все довольно хаотично. Системы как таковой нет. Есть артисты, которые нам нравятся, и мы хотим их привезти. Но в большинстве случаев, привезти их не получается.

Катя: Поэтому, мы одеваем в их костюмы других людей [смеются].

Андрей: У нас есть возможность, благодаря нашим партнерам: например, Польскому Институту [Польский Институт в Киев – прим.] или Чешскому Центру, привезти кого-то конкретного из этих стран. И тогда мы пишем нашим друзьям, например, Станиславу [Stanislav Abraham, интервью с которым LiRoom делали в прошлом году – прим.], кого классного можно привезти. И он скидывает линки. Если нам нравится – привозим. Артем вот нашел Кубу Снопека, преподавателя «Стрелки». Сами мы бы его не привезли, наверное, но мы с Катей случайно оказались в Польше. И вот, сидим в польском баре, общаемся с техно-диджеем из Вроцлава, и он говорит, что недавно играл на открытии выставки Кубы Снопека. И я говорю: «О, а мы как раз хотели привезти его на фестиваль». И диджей в ответ: «Так я вам дам его телефон». Так и получилось. Со всеми по-разному. Есть какие-то Катины связи, Юля ищет через немецкие контакты.

Катя: Сейчас какая-то сеть знакомств разрастается. Либо мы куда-то ездили, познакомились, либо к нам приезжали. Поляки – вообще, у нас мне кажется, есть польская сеть на пять лет вперед. Те, кто приезжал к нам, уже называют наш фест «family festival».

Андрей: На фестивалях работает цепная реакция. Когда ты пригласил уже ряд участников, и приглашаешь следующих, они спрашивают лайнап. Смотря на его, находят своих знакомых, или тех, с кем уже выступали где-то. И для них это имеет огромное значение в принятии решения.

А.Р.: Кого сложнее всего было привезти в этом году?

Андрей: Целый год общались с японцем [Kenta Nakagawa – прим.]. Было огромное желание японца приехать сюда…

Катя: …И наше огромное желание, чтобы он приехал.

Андрей: Но никаких возможностей.

Катя: Огромные переписки, за сто писем перевалило уже.

Юля: Японец вообще уникальный. Он к нам попал через open call в прошлом году. Хотел приехать, но времени не было, оставалось только несколько месяцев до «Конструкции». Договорились на следующий год. Человек сам побеспокоился, чтобы получить какой-то грант в Японии на проезд и перевозку инсталляции. Мы уже часть ее по почте ее получили. Ждем еще. Челлендж был огромный.

Андрей: 26 мая он будет в Украине [интервью проходило за неделю до выхода статьи – прим.]. Будет тут две недели. Так что будет возможность с ним пообщаться, провести время. Поучаствовать в монтаже инсталляции. Это большой опыт сам по себе. А вообще, много кто не приехал. Много больших имен, которые не удалось привезти по разным причинам.

Юля: Чаще всего, потому что фест не коммерческий. Мы работаем только по партнерским соглашениям или на основе каких-то проектных грантов. Если вовремя не получается подать запрос на получение гранта, то и привезти человека мы не можем… А билеты никогда не были для нас способом покрыть гонорары артиста.

Катя: Проблема еще в логистике. Одна из самых серьезных. Это вообще глобальная проблема для Днепра. Все перелеты для заграничных участников идут через Киев, и потом им еще нужно ехать на экспрессе 6 часов. Для большинства иностранцев это нереально.

Артем: Нет, есть люди, которые готовы путешествовать. И гранты позволяют им это делать. Но хочется приглашать артистов не тех, которые приезжают просто так. А тех, которые реально мастера своей дисциплины и приезжают сделать свою инсталляцию. Привоз должен быть точечный и конкретный, чтобы вписаться в программу.

Юля: В большинстве случаев, мы выбираем артиста под концепцию и под локацию. Все о Днепропетровске. Мы начинаем с того, что выбираем места, с которым хотим поработать в этом году и смотрим, как это место можно по-новому обыграть, чтобы лучше его раскрыть. И тогда уже начинается большая комбинация между местом, возможностями и артистами.

А.Р.: Какая концепция фестиваля в этом году?

Юля: Мы решили развивать основную идею «Конструкции». О знаковых местах Днепра, об их возможностях и требованиях, которые современная жизнь к этим местам ставит.

Артем: Куба Снопек в своем интервью говорил как-то, что ненавидит слово «урбанизм». А я недавно прочитал статью человека, который внес это слово в оборот. Был такой термин – прото организация. Когда ты, как архитектор, создаешь план, а потом вбрасываешь его, а он уже в социуме проваривается и ты уже не контролируешь этот процесс. Это как живой алгоритм: ты его запустил, а там дальше смотришь, что с ним происходит. По идее, так фестиваль и должен работать. Мы просто людям задаем импульс, а не назидаем. У нас более здравый урбанизм.

А.Р.: Фест проходит в рамках города, он о городе. У города, в свою очередь, есть чиновничий аппарат. Насколько он хотя бы не мешает?

Андрей: Ну сейчас уже не мешает [смеется].

Юля: И то, если бы не обращались к ним с письмами, они бы и не знали, что мы существуем. Так или иначе, нам приходится выстраивать диалог. Партизанинг работает в любом случае. Тем более, в искусстве. Но хотелось бы, чтобы город знал, что мы есть, что происходит фестиваль.

Артем: У нас фестиваль меда можно устроить [смеются]. Если говорить комплексно, то у нас система настолько прогнила, что люди взяли функции системы на себя. И если вдуматься, непонятно, как мы вообще живем. Она вроде бы и есть, вроде и работает, но, когда ты к ней обращаешься, она говорит «у нас нет денег». Но при этом, очень много денег, только непонятно куда она их тратит. При этом, она готова делать фестиваль меда, но не готова позаботиться о детях, скажем, в контексте, что делать не детскую площадку, а вернуть каике-то развлекательные программы. В рамках первой «Конструкции» мы вообще думали делать детские воркшопы. Мы ж не в Бразилии, чтобы растить футболистов.

Андрей: Мы в Днепропетровске, чтобы растить урбанистов [смеются].

Артем: Нужно начинать работу со зрителем еще с детского возраста. Только не с назидательным тоном, как в школе, но и не расхлябано. Сразу нужно вырабатывать у детей стремление к результату.

Катя: Мне кажется, нужно больше растить не урбанистов, активистов. Главная тема фестиваля – это побуждение к действию. Протестное искусство, анархитектура.

А.Р.: Касательно взращивания публики. А какая она у «Конструкции»? Кто это люди?

Андрей: В первую очередь, публика думающая.

Юля: Молодые. Мы говорим о поколении, которое знает через интернет, через поездки заграницу, что такое культурная жизнь, какие есть возможности, технологии, направления. Вообще, у нас аудитория очень широкая: от молодежи 15 лет и до пенсионеров. Всего два года работы, а мы уже видим такой широкий диапазон.

Андрей: Наверное, все-таки на активную аудиторию, которая готова к бурной культурной жизни. Потому что нам, например, многие говорят, что у нас слишком много мероприятий на небольшой отрезок времени – неделю. Но это нормальная ситуация для любых городов.

А.Р.: Но не для Днепра.

Артем: У нас очень рабочий город. В плане культуры постоянно есть какой-то провал. Он в принципе начался где-то с 2012, может, даже раньше. Я помню, когда только закончил школу, то можно было за смешные деньги попасть на вечеринку и помнить, что было круто. А сейчас все переместилось в зоны развлечений, точечно. Либо кафе, либо клубы, либо бургеры.

А.Р.: С концертами ситуация очень странная. В Днепре какой-то парадокс. Бургерные забиты до отказа, но на нормальные концерты люди особо не ходят. При том, что билет стоит 60-100 гривен, что по сути даже меньше, чем стоимость бургера.

Катя: Я часто думаю об этой проблеме и не могу понять, почему все именно так у нас происходит.

Артем: Люди почему-то начали смотреть в сторону хлеба. Люди приходят на ивенты и идут не музыку слушать, а к бару.

Андрей: У нас вообще люди привыкли, что когда они идут на ивенты, то идут просто получить удовольствие. Они полностью отключают мозги. Для них ивенты, на которых нужно думать – это сложно.

А.Р.: В описании «Конструкции» часто фигурирует слово «постсоветское пространство». В связи с чем вопрос – когда ж оно уже исчезнет-то?

Артем: Если говорить с точки зрения самого города, то это пространство уже структурировано и никуда не исчезнет. Существует теория, что СССР – это один большой арт-проект, который закончился не хаотично, а именно тогда, когда должен был. У нас город еще пока не структурируется по-новому. Его пытались изменять долгостроями, скажем. Но все равно, это было придумано 50 лет назад. Я не думаю, что пост-совок как-то может закончится в обозримом будущем.

А.Р.: Окей, а насколько могут изменить ситуацию фесты в духе «Конструкции»?

Юля: Массово – никак. Это только капля в море. Масса должна видеть изменения в повседневной жизни. Театры, оперные. Никто не занимается развитием этого на гос. уровне. И если человек привык жить между работой и домом, а город ему ничего другого не позволяет… В Европе, к примеру, ты вернулся домой вечером, забросил вещи и выходишь погулять в своем районе, в котором есть вся необходимая инфраструктура.

Артем: У нас на районе могут только шину закопать – и вот культура уже есть. Опять же, о пост-совке. В микрорайонах была своя инфраструктура, в которой был настроен быт так, что человек приходил домой в маленькую квартиру, с маленькой кухней, днем он кушал на работе в производственной столовой, в кафешке – вечером. Город был для него. А сейчас люди обустраивают свои квартиры и дома, никто не задумывается о городе, как о среде обитания. Никто этим не занимается. Почему мы приглашаем Кубу Снопека, скажем? Чтобы он рассказал нашим молодым специалистам с архитектурного, что они должны заниматься городом.

Юля: Если бы появились специалисты, которые предлагали адекватные, качественные решения, то люди бы имели представление, как может быть. Мотивировались и появлялись бы активисты.

А.Р.: Хорошо, месседж феста к юным специалистам архитектурной направленности понятен. Какой месседж феста в музыкальной его части? Какой концепт практического применения этих музыкальных ивентов для публики в пространстве города?

Андрей: Ее необязательно привязывать именно к пространству города…

Артем: Музыка, в принципе – неотъемлемая часть среды, формирующая сознание. Если взять возникновение магнитной записи, то с ее появлением, большинство людей стали слышать звуки, которые они раньше не улавливали. Сейчас засорена городская среда, также засорена музыкальная среда. Если музыка настроена на развлечение, у нее нет драматургии. Есть музыка, которая требует особого подхода, серьезного, архитектурных решений. Большинство проектов, например, Ксенакиса [Янис Ксенакис – прим.], связаны с архитектурой. Он по сути был архитектором, который занимался музыкальной инсталляцией. У нас на «Конструкции» место определяет человека, который будет там играть. Для слушателя это опыт, в ходе которого он учится слышать. Люди десятки лет бьются, чтобы внести музыку в правильную архитектурную среду и правильно музыку экспонировать.

А.Р.: Смотрите, в принципе фест вырос из неудовлетворения окружающим городским пространством. Но для многих, как Юля сказала, подобная борьба – не выход. Я уже, честно говоря, устал слышать от знакомых фразу «пора валить». Вы делаете «Конструкцию» уже третий год подряд. И «валить», я так понимаю, не собираетесь…

Катя: …Кто сказал? [смеются] Ну на самом деле, раз в полгода возникает желание. Потому что хочется как-то проводить время, а негде. И ты сходишь с ума. Поэтому и возникала «Конструкция», да.

Юлия: Конструкция стала криком души. Еще до майдана, когда казалось, что с Януковичем все понятно. И мы решили последний раз что-то попытаться сделать. Все, что хотели бы. Повезло, что и в стране все поменялось, и в городе. И валить пока не хочется. А с другой стороны, оглядываемся назад и: где наша джазовая тусовка, где роковая? Понятно, что были поколения, кто-то уехал. Но есть десятки историй по типу «Днепр себя исчерпал». И устаешь уже слышать. И спрашиваешь, чего же вы хотите? И получаешь в ответ спектр радостей, которые людям хотелось ы получить, а город не дает. Ну блин, как можно радоваться, когда самый крупный театр дает надцатый сезон «Назара Стодолі».

Артем: При этом, эти люди сами ничего не хотя делать. Мало появляется реально интересных ивентов. Если бы нас самих не останавливала денежная и временная составляющая, мы бы проекты делали постоянно…

А.Р.: Раз уж вопрос коснулся денег. Есть организация Kultura Medialna. Я так понимаю, это ваш фонд, через который идут фин. потоки. Так?

Юля: Да. Мы создали этот фонд. Классический. У которого есть членство, президиум и глава – Андрей. Мы бы отлично работали и неформальной группой, но если говорить о бюджетах, то появляется необходимость какого-то юридического основания. Работаем мы по нескольким моделям. Партнерство – нетворкинг тот, о котором мы говорили. Грантовые программы, которые в европейских реалиях – норма жизни. Но у нас этого нет. У нас есть бюджетные организации, которые получают от налогоплательщиков средства, а те идут на «Назара Стодолю». [смеются]

Андрей: При чем, налогоплательщик даже не знает, что это все за его деньги происходит.

Юля: Мы делаем билеты по минимальной цене, чтобы хватило на расходы феста. Это наша принципиальная позиция, сделать фест максимально доступным, потому что он и так непростой. Современные билеты в 250 гривен на концерт – это ничего вообще. У нас весь абонемент – 250 гривен. И 80% – это бесплатные ивенты.

А.Р.: За все три года вы как-то упорно избегаете финансирования от политических партий и формаций.

Андрей: Это наша принципиальная позиция. Помимо того, что мы не сотрудничаем с политическими партиями и сомнительными фондами, мы хотим, чтобы было финансирование из городского бюджета. Потому что муниципалитет обязан поддерживать такие инициативы. Во всем мире этот так работает: 50% любого фестиваля или культурной инициативы – это муниципальные деньги, 20% – спонсоры. У нас фестиваль андеграундный, со спонсорами сложно. Хотя, вот в этом году у нас появились: Comfy и Sicore.

А.Р.: А куда дальше двигается фест? Какая у него модель развития?

Андрей: Нам хотелось бы свою деятельность перевести в постоянную. Чтобы она была программная. Мы хотели бы каждый месяц что-то делать серьезное. Два раза в год фестиваль проводить. Мы готовы. У нас команда собралась с единым вектором.

А.Р.: Все в рамках Днепра?

Андрей: У нас есть на осень худ.проект. Мы хотели бы пойти в область. Мы и сейчас с ней работаем.

Юлия: Есть партнерство с Польшей, с Барселоной. Все само собой разрастается. У региона свои прелести. Благодаря взгляду иностранцев и мы начинаем рассматривать город.
Катя: Мы хотели бы чередовать Днепр как объект, и как площадку. Потому что уже немного приедается.

А.Р.: Какие вы в этом году ждете события?

Юля: Я очень жду нашего спецпроекта на Южном вокзале. Он наш первый авторский. Пробудет он весь июнь месяц. Мы долго готовились. Нашли тему, сами проработали контент, отсняли материал, сами разработали арт-объект. Даже работа по фандрейзингу – все свое. Наш эксперимент. Выходим на уровень современных творческих проектов.

Андрей: Наш проект и правда стоит особняком, но мне очень хочется поучаствовать в монтаже инсталляции японца, пообщаться с ним. Интересны все музыкальные ивенты.

Катя: На которые ты не попадешь. [смеются]

Андрей: Ну на саундчеки [смеется]. Я люблю быть по ту сторону ивента. Посмотреть, как люди готовятся. Мне кажется, программа классная. И все худ.проекты и образовательная программа.

Надя: Чего я жду? Своего проекта, конечно же. Я еще хочу по предыдущей теме добавить про инициативы. Мы, например, в худкомбинате снимаем комнату. Худкомбинат принадлежит союзу художников, но союзу художников абсолютно наплевать, чем мы занимаемся: культурой, мы продаем кондиционеры или фотографируем семейные пары. Там просто все это происходит одновременно. Там такие условия потрясающие, что мы бы работали, просто если бы нам дали место. Я думаю, что «Конструкцией» мы можем привлечь внимание к комбинату, о котором никто не знает в городе. Само понятие худкомбината, где люди с 9 до 18 производили искусство – это что-то немыслимое …

Артем: Я жду, когда фестиваль наконец закончится (смеются). Меня интересует, что будет дальше. Сейчас мне все понятно. Мы, в любом случае, это делаем для себя и частично – для других. Мы вбрасываем идею, люди ее варят. Мне интересно в качестве работы сделать что-то еще.

А.Р.: Последний вопрос. Где вы берете мотивацию на весь этот колоссальный труд?

Артем: Мне важно само наличие институции, которая может переваривать такое количество графического материала. Я в равной степени и за музыку, и за визуальную составляющую. Интересно сделать какой-то продукт.

Андрей: В Днепре много чего реализовывать. Даже когда мы делам что-то плохо, почти никто кроме нас не знает.

Артем: Даже плохое, но хорошо подготовленное, будет выглядеть хорошо.

Катя: А хорошо подготовленное, но реализованное плохо, тоже будет незаметно [смеются].

Надя: Мы мотивируем молодежь. Я своим примером рассказываю молодежи, как можно что-то делать. У меня просто больше нет вариантов. Мне постоянно хочется делать что-то полезное. И вот в «Конструкции» есть выход.

Юля: Мне грустно, когда я понимаю, что у многих людей, кроме как быть менеджером по продажам, и нет больше перспектив. А тут я делаю то, что люблю: работу мечты своими руками. А все остальное: контакты, связи, статус – это уже прибавляет мотивации. Все, что ни делаешь, даже монотонная работа – все круто.

Катя: Здесь есть выход смеси энтузиазма и отчаяния. Мы живем в прекрасное время, время перемен. Мы живем на выжженном поле. Здесь пустыня. И мы изредка сквозь нее пробиваемся.

В 2016 году фестиваль реализуется при поддержке Европейского Союза в рамках программы “CHOICE – Культурное Наследие: Возможности Повышения Гражданской Активности”, USAID, Литовского культурного института, Чешского центра в Киеве, Польского института в Киеве, Альянс Франсез, центра современного искусства Ostrale, культурного центра WRO, Австрийского культурного форума, проекта “Киевский диалог” и других партнеров.