Надя Стогневич, экс-менеджер KAZAKY: “Артист не должен знать о том, что вам отказывают”

Кто-то знает Стогневич как менеджера всемирно известной украинской группы KAZAKY, а кто-то как прототип героя книг Ирены Карпы. Разговоры с Надей – это всегда интересно.

Надя искусно располагает к себе всех и каждого: то ли потому, что её жизнь полна историй, которые слушать не переслушать, то ли потому, что по образованию она психолог.

Прерываясь на эти самые истории, Надя рассказала, за что можно полюбить профессию концертного директора и как иногда судьба сама направляет человека на путь наиболее верный для него в конкретный момент жизни.

– Давай попробуем дать односложное определение понятию «концертный директор»? Это человек, который что?

– Это человек с сумасшедшей стрессоустойчивостью, который отвечает запросам и организаторов, и артистов. На все руки мастер. Так как артисты в большинстве своём стартуют с небольшим бюджетом, этот человек должен уметь всё.

– Без каких качеств нельзя быть концертным директором? Высокая стрессоустойчивость, что еще?

– Еще коммуникабельность, должна быть реакция хорошая. Ты должен прислушиваться к тому что хотят обе стороны – организатор, артист – и уметь быстро реагировать, уделять внимание даже мелочам. К примеру, банально: если ты делаешь привоз какого-то американского диджея, а у тебя в vip-зоне скатерть с ромашками, ты должен это предусмотреть и заменить её, например, на чёрную. Или на флаг США (смеётся). Нужно быть очень дальновидным и внимательным ещё и к райдеру, конечно. Если есть возможность, дайте больше, чем указано в райдере и станете любимым организатором. А вообще каждый концертный директор должен поработать по обе стороны баррикад и в роли агента артиста, и в роли организатора мероприятия с другими артистами. Тогда начинаешь с большим пониманием относиться ко многим вещам.

– Когда ты была маленькой, ты представляла, что будешь работать с людьми «из телевизора»?

– Нет, я об этом вообще не думала. У меня в раннем возрасте по стечению обстоятельств и инициативе моих родителей начали случаться встречи, например, с канцлерами в Германии. В 10 лет я познакомилась с Герхардом Шрёдером. Мы с ним сидели за одним столом, просто общались. Герхард Шрёдер коллекционирует шарманки и подарил мне одну, карманную, которая до сих пор хранится дома у моих родителей, только чуть-чуть выцвела со временем. Я года два перед сном играла мелодию на ней, колыбельную. Сказать, что я испытывала какой-то трепет, когда видела людей из телевизора – нет, у меня такого не было. Я хотела стать лётчиком.

– Может, ты так легко находишь язык с известными людьми, потому что в детстве ты привыкла общаться с ними на равных?

– Да, у меня в принципе нет понятия «звезда». Я отношусь к “звёздам” вполне спокойно. В процессе работы с международными коллективами я часто пересекаюсь с топовыми артистами, политиками. Мы были на закрытых мероприятиях, где присутствовали голливудские звёзды, Lady Gaga, Rihanna, и т.п., мы общались с ними наравне. Эти люди относятся к тебе как к своим коллегам. Мне кажется, когда артисты относятся к другим людям свысока – это какие-то пережитки совка, ущемлённое самолюбие, какие-то личные комплексы.

– А чем занимались твои родители?

– Родители всю жизнь занимались и продолжают заниматься мной. Я очень им благодарна. Мы жили в Болгарии несколько лет и даже тогда они старались нанять гувернантку, которая знала очень много языков. Мы много путешествовали. Они хотели, чтобы я выросла разносторонней личностью. В детстве меня отдали на все кружки, которые в мире только существуют. Я занималась фортепиано, у меня был вокал, хор, танцы, художественный кружок, теннис был и плавание ещё.

– Но ты всё равно хотела стать лётчиком.

– Да, это, наверное, потому что в детстве с родителями мы очень много летали. Дети обычно плачут в самолёте. А я, как мне мама рассказывала, кайфовала, у меня были даже какие-то приступы радости от перелётов. Скажу больше: они у меня есть и сейчас. Мне кажется, я профессию выбирала, чтобы была возможность летать. Летать приходится много, случалось 200 перелётов в год, иногда больше. А сделать это своей профессией у меня по состоянию здоровья не получилось. В принципе, я физически здоровый человек, активно занимаюсь спортом, но недостаточно здоровый для того, чтобы стать лётчиком.

– То есть ты поняла, что лётчиком ты быть не можешь, а выбор делать надо. И ты выбрала специальность «психология». Почему?

– Когда пришла пора делать выбор, моя подруга-психолог, которая заканчивала в своё время университет В.Н. Каразина, предложила мне сходить туда на день открытых дверей. Мне до безумия понравился сам университет. Я немного максималист, люблю всё большое, мне нравятся мегаполисы с небоскрёбами: Нью-Йорк, Пекин, Сан-Паулу. Я люблю всё глобальное. Я посмотрела и поняла: визуально мне уже подходит, мне будет приятно сюда ходить.

За столиком, где представлялся мой будущий факультет, сидела девушка. Она посмотрела на меня немного разочарованно, и сказала, что этот курс будет экспериментальный. Пятилетнюю программу гонят за четыре года. И, возможно, он будет в первый и в последний раз. А ещё она сказала такую фразу: «Вы знаете, не каждый человек это потянет физически». А для меня это как вызов. В общем, я даже не пошла смотреть другие факультеты, мы подали документы. В том возрасте я считала, что этот шаг определит всю мою дальнейшую жизнь. Нам всем это вбивали в голову.

– На самом деле да, тебе 16, а ты должен выбрать себе профессию, иначе…

– Ты умрешь от голода (смеётся).

– Да, именно (смеётся). Психология помогает в концертном менеджменте?

– Психология помогает, но скорее в PR. Я и мои партнёры предлагаем артисту full-management. Я пока ещё не нашла человека, которому смогу доверить всю ту работу, которую умею делать. Я выполняю роль и PR-щика, и администратора, и тур-менеджера, и концертного директора, занимаюсь SMM, приходилось даже заниматься постановками шоу и писать сценарии для клипов. Я такой себе Куклачёв, руковожу котиками (смеётся).

Психология помогает понять, чего людям не хватает в конкретный момент, на определённом рынке в любой точке планеты и дать им то, в чём они нуждаются, соответственно, выгодно подать/продать артиста.

– А что привело тебя в шоу-бизнес?

– Постель продюсера (смеётся). Я шучу на самом деле. Мы дружили и дружим сейчас с Иреной Карпой, которая и писательница, и музыкант. Первые ивенты мы делали с ней ещё в начале 2000-х, я тогда помогала чем могла, училась, наблюдала, влюблялась благодаря её музыке в качественный рок. Сначала я делала некоторые концерты Ирене, потом помогала каким-то отдельным группам. Меня этот бизнес засосал. Когда ты становишься на свой путь, тебя уже ведут. Тебе не надо пробивать головой стену. Какая-то неведомая сила тебе помогает. И даже если ты пытаешься уйти с этого пути, тебя туда что-то возвращает.

– То есть ты уже уверена, что это твоё?

– Я ни в чём не уверена, я не знаю где окажусь завтра. Может через месяц меня выдернут в абсолютно другой бизнес. Я и сейчас не только ивентами занимаюсь, у меня много разных проектов в других сферах. Когда у меня спрашивают, как я всё это успеваю, я говорю: я очень боюсь, что в старости у меня будет болезнь Паркинсона. И я прекрасно знаю, что если ты с юности впахиваешь в разных сферах деятельности, даёшь постоянную раскачку своему мозгу, эта гибкость мозга даёт тебе шанс, что до глубокой старости у тебя будут абсолютно светлые мысли, ты сможешь изучать языки и путешествовать.

– Какой из твоих проектов ты считаешь самым успешным?

– Я не берусь за неуспешные проекты. Если я не вижу в человеке потенциал, то сколько бы денег он не предложил, не имеет смысла делать этот проект. Все проекты, которыми мы занимаемся, видимо из-за того, что мы вкладываем в них душу, являются успешными и чертовски круто работают.

Я объясню, почему постоянно говорю «мы»: в партнёрстве нет слова «я». Обычно в каждый свой проект я приглашаю человека, с которым мы ведём его на равных. Позиционирую я этих людей, как своих партнеров и так к ним и отношусь. Есть у меня проекты, которые я веду самостоятельно, так случилось, что они все в США – кинорежиссёр (её я веду только по PR и занимаюсь поиском инвесторов) и предоставляю полный менеджмент певице. Но даже в этом случае, я говорю “мы”, потому что артист – это тоже команда, тоже партнер и артист работает не меньше. Например, чтобы подать заявку на Гремми, нам надо было немного изменить клип и артист лично следил за работой двух продакшенов (Magnit Production из Украины и Bonch Tv из США), чтобы при удовлетворении запросов комиссии не потерять индивидуальность и идею, которую хотел вложить в работу. Вообще мне нравятся артисты, которые с головой ныряют в свой проект и по праву могут называться “лидерами проекта”.

«Я объясню, почему постоянно говорю «мы»: в партнёрстве нет слова “я”»

– То есть проект успешен ровно настолько, насколько ты в него вкладываешься. А есть артисты, от которых ты по какой-то причине отказывалась?

– Есть артисты, которые приходят с каким-то своим багажом из прошлого. Они открывают дверь и сразу говорят: «Значит так, вот здесь вот так будет, а здесь вот так, но ты моя типа команда». Вот так я не работаю.

Но бывают исключения. Есть проект в который я изначально не поверила. Но когда я увидела как артист работает, я чуть из менеджмента не перешла в разряд фанатов. Это Полина Логунова, в прошлом ведущая М1. Когда мы с партнёром приехали на её первое выступление, это было настолько технично и органично, что мне даже стало стыдно за моё предвзятое отношение. Мы ею загорелись, а она нами, пошла синергия и проект начал работать. Я даже тренируюсь и провожу тренировки под её сеты. Одна из бренд-менеджеров Yves Saint Laurent бегает каждое утро под её сеты. Полина об этом не знает. Ей для самооценки пока хватит того, что fashion-редактор New York Times занимался летом её концертами в США (смеётся).

Ещё очень плохо, когда пиарщик или менеджер отделяет себя от проекта. Нет, ты и есть проект. Надо понимать, что артист не будет существовать без менеджмента и менеджмент не будет существовать без артиста. Это синергия. Как только идёт какой-то разлад в коллективе, рушится проект, рушится коллектив, рушится артист, рушится менеджмент.

«Очень плохо, когда пиарщик или менеджер отделяет себя от проекта. Нет, ты и есть проект»

– Я думала, что своим главным проектом ты считаешь KAZAKY. Тебя ведь знают благодаря именно этому проекту. А KAZAKY, в свою очередь, знают в большинстве своём по сотрудничеству с Мадонной.

– Стоит отметить, что мир знал их и до Мадонны. Над проектом KAZAKY работали я и Алексей Мироничев, мы тогда были одной командой. На старте мы сделали 48 интервью с ребятами по всему миру, это были исключительно глянцы. Было тяжело, мы снимали одну квартиру и спали по три часа в сутки месяца полтора, чередуясь, чтобы работа шла беспрерывно. Но и проект был интересный, провокационный.

После выступления на Life Ball мы сделали хорошее промо на весь мир и это сработало. Многим кажется, что работать с таким проектом было легко, но это не так. Столько раз, сколько я слышала “нет” в отношении проекта KAZAKY, я не слышала ни с одним другим проектом. Зато выработался иммунитет на отказы, хотя многих моих коллег такие вещи всё ещё расстраивают, для меня же это повод задрать планку ещё выше и получить больше, чем планировала. Запомните главное: артист не должен знать о том, что вам отказывают и есть масса проблем с продвижением. Для артиста у вас всегда “всё великолепно!”.

«Запомните главное: артист не должен знать о том, что вам отказывают и есть масса проблем с продвижением. Для артиста у вас всегда “всё великолепно!”»

– Мечты сбываются, стоит только расхотеть…

– Да. Мадонна весело пришла в нашу жизнь. Как сейчас помню, мы были у нашего любимого стоматолога – Зои Дубровской, чинили Лёше зуб, у меня зазвонил телефон – это была Никола, продюсер Мадонны. Она представилась, сказала, что представляет топового артиста, №1 в США, который согласен с нами сделать дуэт. И единственное, чему я до сих пор радуюсь, что не спросила не Гага ли это (нам тогда этого сильно хотелось).

– За всю историю твоей работы с артистами, какой пункт и в чьём райдере тебе запомнился больше всего?

– Я работала со многими артистами, например прошлым летом мне повезло поработать с группой Ленинград. Я слышала об их скандальности, но я не знала, что это настолько адекватные, интеллигентные люди. Ребята очень умные, свободно говорят на английском. Это тот случай, когда сплочённая и очень крутая команда. Так вот у них райдер простой. Я ожидала увидеть что-нибудь как у Borgore, у него там живой лемур. Ну или, допустим, цистерну Moët & Chandon. Нет, ничего такого – очень спокойный райдер.

У KAZAKY в райдере была пустая стеклянная бутылка. Всё очень просто – ребята разминали ноги. Все смеялись, спрашивали для чего она, пресса об этом писала.

– Почему ты любишь эту работу?

– Из-за денег (смеётся). Шучу. Надо понимать, что работа тяжелая, это не постоянные путешествия, как многие думают. В этой работе ты видишь только аэропорт, гостиницу и клуб. Например, в Париже я была 4 часа. Мы выступили и улетели, даже поесть не успели.

– А как же лягушачьи лапки?

– Я их поела в других городах от души (смеётся). А так, основные плюсы моей работы – это, конечно же, полёты и постоянные знакомства с новыми людьми. Так я встретила очень много близких мне по духу людей, с которыми дружим уже много лет, которые своим талантом вдохновляют меня, наполняют новыми идеями. Например, учредители Magnit Production, режиссёры Тата Белинина и Лёля Отченаш, мы с ними снимали один из клипов четыре года назад, а, спустя два года, встретились и начали дружить, много уже сделали вместе и ещё сделаем.

Сергей Сизонтов, который заказывал у меня KAZAKY и с тех пор так и записан в телефоне, как “Сергей 18 декабря”, с которым мы сначала подружились, а потом начали делать вместе ивенты.

Фотографы и клипмейкеры Inez и Vinoodh, менеджеры крупных компаний, конгрессмены, политики, дизайнеры со всего мира, режиссёры и еще много-много талантливых, впечатляющих людей, с кем удаётся поработать, труд которых вызывает безудержный восторг. И такие люди – это лучшая мотивация, лучше всех мотивационных книг и бессмысленных тренингов.

«Люди – это лучшая мотивация, лучше всех мотивационных книг и бессмысленных тренингов»