Интервью с группой Rabbit In The Hat. “Есть люди, которые бухают на рыбалке, есть люди, которые клеят марки, нам приятно собраться вместе и поиграть”

Станция метро Минская. Январь. На улице жуткая метель, через которую приходится прорываться в студию, на которой репетирует и записывается украино-ирландская группа The Rabbit In The Hat. Канонично спустившись в подвал школы, удается отыскать ребят. На интервью присутствовали все четверо: Виталий (солист), Максим (бас-гитара), Алексей (гитара) и Богдан (ударные).

 

– Вас называют украинско-ирландской группой. Это как?

В: У нас поэт из Ирландии, который пишет нам тексты. Он, правда, сейчас уже в Австралии живет.

– Все ваши тексты написаны им оттуда?

В: Большинство…

Б: Хороших… Все хорошие – это его (смеются).

– На данный момент вы уже выпустили EP и проанонсировали что «скоро выход первого альбома». Насколько скоро?

В: Ой не знаю…

Б: Да есть уже у нас первый альбом, просто…

М: Просто у нас внутренние требования вырастают быстрее, чем мы успеваем накапливать. Потому что половина вещей, которые должны были в альбом войти, уже забракованы. А те, что не забракованы – надо переписать, потому что можно лучше. Старая проблема.

– Записываетесь прямо здесь [разговор происходит в студии – прим.]?

В: Да.

– И таким образом экономите деньги, ведь это ваша студия?

В: Нашего барабанщика.

Б: Наша-наша. Ну чего, мы не экономим. Просто, зачем куда-то идти, если здесь можно хорошо записаться?

– Как вы считаете, чего не хватает большинству украинских молодых групп?

В: Во-первых, очень многие поддаются очень сильному влиянию западной музыки. Есть группы, которые выходят на сцену, и четко слышно, что они любят и чего они обслушались. Это бывает ужасно явно. Вот мы играли недавно, выходит группа – Foals, и все, без малейшего намека на какую-то оригинальность. Это большая проблема, потому что люди обслушиваются такой музыки, например indie или math-rock, и потом считают, что играя такую музыку, будут интересны не только здесь, но и в Европе. Но на самом деле, пока доходит даже до европейского слушателя, оно уже теряет актуальность. Плюс, огромное количество групп играет модную музыку, очень многие похожи и не понимают этого. Не знаю, чем они это мотивируют, но получается очень скучно. Хотелось бы молодым группам пожелать играть то, что хочется, и не оборачиваться на какие-то авторитеты.

А так, за последнее время огромное количество групп научились играть. Помню, лет 10 назад было, местами, реально страшновато выходить на сцену, потому что такое творилось… А сейчас несколько групп, даже наших знакомых, которые плохенько играли, уже выросли. Кто музыканта сменил, который всех тянул вниз, кто научился, кто еще что-то. Сейчас уровень исполнения уже не является проблемой, а вот уровень творчества…

М: Проблема украинских групп – слишком мало женских коллективов. Ездишь на концерты – телок нет. (грустным голосом). Хотя работа с девушкой в коллективе – это отдельная история…

Б: Та не, пускай будет целый женский коллектив.

М: Так это ж серпентарий! Они ж повыгрызают друг друга.

– К вопросу о подражании: даже Muse упрекали в том, что они все украли у Radiohead на первом альбоме. Но это им не помешал вырасти.

В: Ну хорошо, если это потом не мешает вырасти в свой уникальный стиль.

М: Одно дело – похожи, в духе. А другое дело – это слепое копирование. Muse (я этих ребят люблю) имеют свой подход. Они экспериментируют, они не останавливаются. И если чувакам понравился стандартный металёвый риф, то они поржали – и у нас есть Knights of Cydonia. Слышно, какой это стеб с heavy metal. Можно конечно сказать, что они под Iron Maiden косят. Но у них свое видение. Это немаловажный момент. И плюс, талант не пропьешь.

Одно дело – когда человек выходит и слышно, что он любит британскую музыку, а другое дело, когда он выходит и слышно, что он любит Coldplay. А один Coldplay уже есть – второй не нужен. Тут и одного для многих много.

– Какие украинские группы можете выделить, как самые перспективные и яркие?

В: Мы дружим и любим музыку Singleton. Была и пропала хорошая группа Quinsberry Shot.

М: Switch On The Light – очень приятные ребята.

Б: 5 вимір хорошие.

В: Ну 5 вимір бы определился уже наконец. У них от бардов до Beatles и еще куда-то. Им пора свою тему выработать. Пусть она будет совершенно разная, но сейчас: тут английский, тут украинский, тут такая, тут сякая… Они хорошие чуваки, они реально выросли за последние пару лет, все хорошо в целом, но я их не понимаю пока.

– То есть у группы должно быть какое-то конкретное направление?

В: Не то, чтобы направление. Если группа играет концерт, то у этого концерта должно быть определенное настроение. Это должна быть целая картина, как альбом. Концертная программа должна строиться по определённым принципам.

Такой фигней страдали многие русские рокеры. Тут у него блюз, тут – немного джаза, там он вспомнил про славянские корни, запел что-то про церковь, и в итоге это пи**ец непереводимый.

М: Да, мы знаем, что ты любишь Кинчева. Ну и к тому же, если группа называется на английском, это тоже накладывает определенные обязанности. Назваться The Who и петь украинские народные песни – это будет немного некорректно. Это лично мое мнение. Когда ты смотришь список исполнителей и видишь англоязычное название, то подразумеваешь, что можно прийти и послушать англоязычную музыку. А в итоге приходишь, и слушаешь русский рок. Это неправильно. Ну и наоборот.

В: У нас вообще распространена двуязычность в музыке.

М: Двуязычность имеет место, только если это шоубиз. Когда один и тот же человек пытается продать на два рынка. Из этого никогда ничего не получается – это факт. Коллективы, у которых это получилось можно посчитать на пальцах одной руки. И там уровень такой, что прячься. И люди к этому пришли. Начиналось с чего-то одного. Нужно быть объективными и трезво себя оценивать.

–  Для вас всех группа – это основное занятие, или вы помимо этого работаете?

В: Да конечно работаем, о чем речь… Если это и станет основным занятием, то не понятно когда и каким образом.

Б: Я зарабатываю исключительно на музыке, но не на группе.

В: Ну тяжело, потому что клубов – не много. Денег они платят мало. Договориться вменяемо, чтобы проехаться по 5-6 городам, собрать по чуть-чуть денег, и в итоге что-то заработать – теоретически можно. Но со всеми договориться нормально…

М: Практика показывает, что хорошая поездка – это когда все выходит в ноль. Так, чтобы выходило в плюс – это нужно очень постараться.

В: В Киеве – можно.

М: В Киеве – можно, а за Киевом почти нереально.

В: Тяжело очень с планированием. Говорят: «Приезжайте». Начинаешь искать дату – «Ну типа да». Начинаешь с другим городом общаться – а у них нет даты на это время. А ехать за 500 км и возвращаться в Киев – у нас таких гонораров нет.

– Вы участвовали в конкурсе DMD от Djuice и достигли определенных успехов. О вас хвалебно отзывался Вакарчук. Помогло ли это в развитии?

В: Та нет.

М: Мы во всем эти мероприятия кидаем записи исключительно в целях промо, не больше. Чем больше точек, из которых можно услышать нашу музыку, тем больше людей, которые ее услышат. Это единственная цель. А благодаря этим конкурсам чего-то добиться… Вот тот же DMD. Кто выиграл? Кто получил право на запись и клип? А нет его.

В: На самом деле, даже те призы, которые подобные конкурсы предлагают, нас, как правило, не привлекают. Запись мы и сами можем сделать. Видео – больше проблема не в том, как его снять, а что именно снимать. А с этим в Украине очень большая проблема. При современных технических возможностях нет проблемы записаться или снять видео. Главное – чтобы была идея. А с идеей финалистам таких конкурсов все равно никто не поможет. Нет у нас режиссеров, которые могут быстро и хорошо все сделать.

М: Сейчас эпоха YouTube. Сейчас эпоха интернета. Сейчас эпоха групп одной песни. Немного поменялась концепция, а машина, которая сейчас запущена, не так легко переходит на новые рейки.

По большому счету, пластиночный формат отмирает. Безусловно, приятно купить альбом группы, но практика показывает, что альбомы часто покупают ради одной песни.

В: Сейчас записал песню, снял клип, выложил его на паре ресурсов, и собирать альбом нет смысла. Даже на iTunes можно выложить одну песню, и она себе будет продаваться. Собирать полноценный альбом хочется, и раньше это был единственный возможный вариант, а сейчас это уже не жизненная необходимость. У нас есть куча записанных песен, они есть в интернете, народ их слушает, но доделать их все никак не можем.

М: Альбом – это ж не просто 10 песен взять. Должна быть концепция. Большой кусок времени может занять именно планирование. Даже порядок песен. Над EP мы очень долго мучились, выбирая порядок.

– Вы очень давно на сцене. Большинство групп через 2-3 года, если не добивается значительных успехов, уходит и разочаровывается. Что вас держит до сих пор?

В: Мы как-то спокойно к этому относимся.

М: Мы все уже не 18-летние ребята. Каких-то розовых мечтаний у нас нет. Обычно группы, когда собираются, ожидают, что, вот, мы сейчас соберемся, запишем офигенный альбом и через полгода о нас заговорят, через год у нас будет контракт с Sony Music Entertainment и т.д. Когда через пару лет ничего из этого не происходит, они видят, что развитие приостановилось, разочаровываются и разбегаются. Тем более, что в этом возрасте сильно меняются вкусы и цели.

Есть люди, которые бухают на рыбалке, есть люди, которые клеят марки, нам приятно собраться вместе и поиграть.  Мы получаем от этого удовольствие, поэтому распадаться -смысла нет.

Б: У нас уже у всех были группы, который поразваливались.

– Где вы видите себя через 3 года?

В: Хочется покататься по европейским фестивалям. Но пока не очень понятно как это сделать.

– Singleton ездят.

В: Да, Алина (солистка Singleton) молодец. Но им и больше лет, чем нам, и Алина очень активно этим занимается, и то, что они через 6 лет куда-то уехали – это здорово.

М: За 6 лет прорваться в Европу – это быстро. Как это не забавно звучит.

В: Съездить можно, но дорого. Плюс, делать клубный концерт не имеет смысла. Хороши фестивали, так как после них идет эхо в СМИ и прочем.

– В Британии отлично выстроена музыкальная экосистема. Там каждый год, так или иначе, зажигаются новые звезды инди или рок-сцены. У нас, за последние лет 6, не появилось ни одного гранда. Почему?

В: У нас тишина сейчас полная.

М: Потому что это никому не надо.

Б: У нас Сердючка наконец загнулась!

М: Мы с предыдущим коллективом играли поп-рок и общались с чуваком с М1. Он говорил: «В принципе, я и не против, но куда я вас засуну? Между Неангелами и Сердючкой?» У них тоже формат. А клипы и радиотрансляции стоят денег. У музыкантов их нет. У нас меньше шоу, больше бизнес.

– Звучит мрачновато.

В: У нас нет никакого продюсинга.

Б: Берешь финалистов Х-фактора и делаешь с ними тур по стране. И косишь бабло.

В: У Никитина схема отработана десятилетиями.

М: Никитин – это тот человек, который представляет собой всю выжимку нашего шоубиза.

В: До этого у меня была группа, и мы общались с Никитиным. Он нас послушал, говорит: «Ну, прикольно. Все хорошо. Но что с вами делать в Украине – абсолютно непонятно. Клип мне ваш крутить негде. Почитателей рок-музыки явно не достаточно, чтобы собирать площадь, например, в Артемовске. Но клево. Играйте дальше».

 

Алекс Бондаренко