Джей (Dilemma): «Я не человек андеграунда. Мелодия, качевый бит – вот то, что мне нужно»

Группу DILEMMA хорошо помнят люди, которые в начале десятых часто смотрели музыкальные телеканалы и слушали радио. Тогда гремел хит Эй, бейба, который группа записала совместно с Иваном Дорном, тогда еще – участником Пары Нормальных. Потом DILEMMA на несколько лет пропала с горизонта.

В прошлом году группа вынырнула будто из ниоткуда и приняла участие в Национальном отборе на “Евровидение”. Там музыканты презентовали песню На паті, но не смогли пройти в финал. Оказалось, что это была не сиюминутная активность, а шаг к возвращению на украинскую сцену. Вслед за На паті группа презентовала несколько синглов, а в прошлом месяце вышел полноформатный альбом #SHALENII, о котором мы недавно рассказывали.

Джей Бардаченко в интервью рассказал нам о том, почему группа решила вернуться на сцену, чем он занимался все это время, какую роль отыгрывает лейбл Kontramarka и почему ему важна реакция критиков.

– Как тебе реакция на альбом?

– Я горжусь этим альбомом, потому меня сейчас сложно расстроить чьим-то негативным отзывом. Я уверен, что это будет лучший поп-альбом в этом году. Недавно узнал, что MONATIK планирует выпустить новый альбом, у Время и Стекло лонгплей выходит летом. Да, их крутит немного другая машина, поэтому сложно конкурировать. Но я надеюсь, что в этом году мы попадем в число номинантов премии M1 Music Awards. Я считаю, что с выходом #SHALENII мы сделали «внесок в українську культуру».

Мы сейчас пытаемся определить три лучшие песни из альбома. Тебе вот какие  больше понравились?

– Мне зашла Іншим, Шаленій и довольно забавной показалась Балі.

– Да? Странно. Для меня просто Балі – это такая сложная песня была. Я боролся, бесился, переживал, боролся с Томашем (Томаш Лукач, саунд-продюсер DILEMMA – прим.ред.) за эту песню.

– Я так и понял, судя по твоему комментарию для «Песня за песней».

– Там жестко не хватало хука в припеве. И, все что не рождалось, какой-то колхоз. Я месяц черкал там что-то, и все никак. В итоге мы ее совершенно случайно решили с этим «Поїду на Балі, бо всі за…».

– А на радио с таким текстом возьмут?

– Я не рассчитываю, что на радио возьмут, главное, что народ возьмет. А это чуть сильнее, чем радио.

Вообще, украинская музыка сейчас так несется: благодаря Masterskaya, благодаря государству с квотами. Я сам ввязался в эту историю. Хоть я и говорю в жизни на русском языке, я вдруг подумал, что петь на украинском – это очень прикольно! Куча свободных ниш – бери и делай. И я подумал, что через три года нашу музыку будет слушать вся русскоязычная аудитория.

– Ну, там уже ухватились за alyona alyona и Kazka.

– Да, поэтому я надеюсь, может Елка подтянет (в коллаборации с Елкой группа записала песню Давай літай – прим.ред.). Она мне с гордостью говорила, что хочет на украинском записаться. Хотя я сам предлагал ей сделать песню на русском языке.

– Ты говорил о том, что есть проблема с написанием веселых песен на украинском языке. В чем эта проблема?

– Мы не веселимся на украинском языке. Вот как ты себе представляешь украинскую вечеринку? Там должна выступать группа TІК? Или Сердючка?

Но это пройдет. Ты привыкаешь. Сейчас уже не воспринимаешь украинскую песню как что-то необычное. Раньше, когда среди русских и американских песен включалась украинская, она сильно выбивалась.

Вот, например, у нас есть текст песни: «Я не хочу спати, знов не хочу спати, і край». Казалось бы, супер легко. Но в то же время: «I don’t wanna dose of, come on and take your cloth off for me». Вроде бы еще проще: я не хочу спать, снимай свою одежду для меня. Но по-английски слушаешь, и сразу реакция: о, это, наверное, The Black Eyed Peas. А почему? Просто потому что ты не понимаешь английский текст. Вот с этим мы и пытаемся бороться.

Это все из-за менталитета. У нас богатый язык, мы не можем пропустить любую фразу. Мы понимаем каждое слово сразу. Мы не воспринимаем это так типа: «О, тут кач!». Мы первым делом думаем: «О чем тут поется? Ты на вечеринке, со стаканом бухла…  Херня какая-то».

– Как ты считаешь, государство должно поддерживать индустрию?

– Думаю, да. Например, квоты – это поддержка. Только так мы сможем выработать свою музыку, которая заполонит не только Украину, но и ближнее зарубежье: Болгарию, Польшу и так далее.

– Где была DILEMMA все это время? Я специально поспрашивал знакомых, и для них была D.Lemma, которая «Эй, бейба», а потом из ниоткуда вынырнула на «Евровидении» с «На паті паті паті».

– Я начал сольный проект. Я хотел делать легкую музыку больше в стиле Бруно Марса или Трэвиса МакКоя. Что-то зарабатывал, снимал клипы, что-то делал. А по DILEMMA не знал, что делать.

– А из-за чего изначально заглох проект DILEMMA? У вас же ушла тогда вокалистка?

– Да. Мы тогда написали пацанский альбом с Мастером (участник группы DILEMMA – прим.ред.). Там были песни про телочек, всякое такое. С ней было сложно и мы разошлись. В итоге мы движевали вдвоем с Мастером. В 2010 году сняли совместный клип с Crazy Town, выпустили песню. И все как-то тяжело пошло. «Бэйбу» мы никак не могли перебить. Все просили «Бэйбу». Потом мы писали песню для сериала «Каста» про крутую мажорную тусовку.

Но все шло на спад. Концертов становилось меньше, на одной только «Бэйбе» мы уже не выезжали.

Я помню, мы должны были выступать в каком-то маленьком городе под Запорожьем. Я был в отеле, ко мне постучался наш менеджер дядя Женя, и говорит: «Чувак, поехали». А я говорю: «Проверь, сколько там людей?». Потому что я задолбался, что у тебя то 30 людей, то 300, то 100. Он говорит: «Чувак, там два человека». Я говорю: «Я даже не буду открывать дверь». Потому что – зачем? Ну не идет. С тех пор, я понял, что не хочу продолжать таким заниматься. Я хочу ехать туда, где ждут. Появился даже небольшой страх, а вдруг там будет пять человек?

Мы-то выступали для пяти человек. Да, мы сыграли не полный концерт, а две песни. Но это мрак. Это удар по самолюбию и гордости. Но это отрезвляет, и ты понимаешь, что надо что-то менять. А я не понимал, что делать.

И вот только когда я нашел песню Тілом тряси, мы начали думать о возобновлении проекта. Песня изначально была на русском, но мы подумали, давайте сделаем ее на украинском? Я загорелся этой идеей. Познакомился с Сашей из Kontramarka (Александр Порядченко – руководитель Kontramarka и продюсер группы – прим.ред.). И он сказал: «Давайте запустим!».

Но я еще для себя должен был найти какую-то мотивацию. Потому что деньги – это не мотивация в творчестве. Ты можешь заработать в другом месте, продавая песни. А тут ты должен в это верить. Показывать людям. Обращать их в свою веру. Чем-то гореть. И меня подстегнуло то, что надо было делать песни на украинском языке.

– А чем ты зарабатывал все это время?

– Мы писали музыку на продажу. Мы начинали с Фрилом и Беляевым. Это было лет восемь назад. Начало нестись, и мы заработали первую тысячу долларов. Пошли в Макдональдс отпраздновать. Они тогда были в максимальном нищебродстве, я не понимал, чем зарабатывать. А тут наконец пацаны себе еды купили! А я в них так верил! Они такие крутые! Доходило до того, что я привозил им еду. Я их дико уважал. И всем чем мог помогал. Потому что – ну как? Как такие крутые чуваки, и ничего?

В общем, я набрал очень много контактов. Например, с Фадеевым. Два раза наша с Беляевым песня становилась «Песней года» в России.

– А какие песни, если не секрет?

– У Елки и у Лолиты. И, кстати, в 2018 году песня Елки Домой – тоже.

– Есть такой вопрос, я надеюсь, что он не прозвучит как-то неприятно. Но одна из главных претензий, лично у меня, к вашему творчеству – чуваки, но вам же по 40 лет, чего вы ведете себя так, будто вам 18? К вам не было таких вопросов?

– Такой вопрос был у моей девушки. На «Евровидении» был такой вопрос. В общем, от пары людей прилетала такая штука: «Пацаны, ну какая Эй, бэйба? Вам под соракет!». А я всегда отвечаю – ну посмотрите на The Black Eyed Peas. Да им уже по 50! Но они все равно Boom Boom Pow! Let me get that Boom Boom Pow! Почему вот это – классно, а у нас – нет? Я не хочу жить в музыке, которая имеет возраст. В Америке и Европе музыка не имеет возраста.

The Rolling Stones – им по 70 лет, а они поют песни, которые написали совсем молодыми. И нормально все! Мы, наверное, так же будем петь Эй, бэйбу. Да, она простая. Но это песня, которая дает настроение. Будет мне 50 и я, наверное, все равно буду петь эту «Бэйбу».

Я не хочу взрослеть. И я не хочу, чтобы музыка делилась на возраст. Мы общались с немецким подразделением Universal, и они говорили, что музыку нужно писать под целевую 13-65. И чем младше – тем лучше. Потому что дети приводят на концерт своих родителей. У нас DZIDZIO работает по такой модели.

Но я не умею взрослеть. Я не понимаю, что это значит. Я понимаю, что я могу написать песню Танемо, но я не понимаю, как написать веселую взрослую песню. Ну как? Ну вот пример? Нашілюдивсюди?

Will.i.am, которого я очень уважаю и считаю своей ролевой моделью, говорит в интервью, что философия Black Eyed Peas – это нести на концертах joy. И когда они ушли, эта ниша освободилась и в нее попробовали прыгнуть Бейонсе и Бруно Марс.

Так вот если раньше мы говорили, что DILEMMA – это пати. То сегодня, когда мы повзрослели, DILEMMA – это joy, это развлечение. Я хочу, чтобы эта музыка была о классном настроении.

– Когда я брал интервью у Kazka, они мне сказали, что главное в группе – это менеджмент. Что ты считаешь по этому поводу?

– Хм… Ну а как же песня? Менеджмент – это очень важно. Мы сейчас начали работать с Сашей Порядченко, до этого у меня никогда не было настоящего менеджмента. Ты заходишь в офис, а там собрание, семь человек сидит. Это круто. Благодаря Саше мы с этим альбомом везде были. Разве что на Гулливере еще рекламы не было. Я-то везде уже был, я знаю всех на радио, и все знают меня. И когда мне говорят, что надо опять туда идти, я говорю, что уже не могу. Но Саша убеждает, что надо идти. Я иду.

В общем, я считаю, что менеджмент очень важен. Но без песни ты все равно не справишься.

– Когда ты говоришь про Танемо, ты рассказываешь, что эта песня написана, чтобы получить респект от тусовки. Но как правило поп-сцена и условные музкритики вообще не пересекаются, ни в жизни, ни по целевой аудитории. Зачем это вам?

– Чтобы доказать, что никто больше у нас не сможет сделать такую песню. Чтобы люди увидели нашу многогранность. Например, мне недавно звонил Дорн и говорил, что Камікадзе настолько много в эфире, что некуда ставиться. Но это не его музыка. А когда я показал ему Танемо, он перезвонил и сказал: «Чувак, это супер». В общем, это для того, чтобы показать, что мы такое умеем.

Но вообще я не человек андеграунда. Мелодия, качевый бит – вот то, что мне нужно.

Фото: Женя Люлько