Алан Бадоев: “Шоу Барских было на 90% сделано украинскими производителями, и это большая гордость”

В октябре этого года в киевском Дворце Спорта состоялся масштабный концерт Макса Барских с презентацией программы “Туманы”. Это выступление стало вехой не только в карьере артиста, но и в целом украинского шоу-бизнеса. Впервые на сцене был задействован “живой” 6,5-метровый череп.

Нам стала интересна изнанка проекта. Это интервью – последнее в рамках спецпроекта и, в то же время, самое развернутое.

Режиссером шоу и его идейным вдохновителем был продюсер Макса Барских, украинский режиссер и клипмейкер Алан Бадоев. 2017 год стал для Бадоева знаковым во многих планах. Сейчас он празднует 15-летие творческой деятельности. Кроме того, совсем недавно Алан во второй раз стал лауреатом премии M1 Music Awards в категории «Клипмейкер года». Как продюсеру Бадоеву досталось еще три награды: Макс Барских во второй раз получил «Певца года» и награду за «Хит года», а еще одна подопечная Алана – Tayanna – статуэтку «Прорыв года».

Мы пообщались с Аланом о том как вообще появилась идея делать шоу с черепом в основе, о людях, которые ему помогали, о музыкальной критике, премиях, деньгах и бесконечных гастролях Макса.

Читайте также:

> Михаил Ясинский о промо-кампании концерта Макса Барских во Дворце Спорта

> Как создавался 6,5-метровый череп, сцена и видео на концерте Макса Барских

> Как Front Pictures создавали и проецировали 3D графику на гигантский череп Макса Барских

> Владимир Андрусишин (ALIGHT): “Шоу Макса Барских было рекордным по количеству световых приборов”

– Как появилась идея делать такое шоу и череп в том числе?

– Изначально я не думал режиссировать шоу, так как уже несколько лет подряд у нас держится определенная стилистика выступлений Макса: артист, свет, музыка и его зритель. И это всегда работало на ура. Более того, мне всегда казалось, что всякие сценические вензеля будут отвлекать зрителя от происходящего на сцене. Но после последнего выступления в Stereo Plaza год назад мы решили, что в следующий раз будем собирать Дворец Спорта. Это решение пришло потому, что до этого два концерта подряд люди уже просто не вмещались в зал и нам нужна была более масштабная площадка.

Я очень долго думал над концепцией шоу, размышлял о том, как я хочу увидеть Макса? Как сделать шоу, которое не будет ему мешать? Как сделать шоу, которое не будет от него отвлекать? Как сделать шоу, которое запомнилось бы всем одной деталью?

И именно эта одна деталь стала для нас важным моментом.

– И им стал череп?

Да! Дальше я начал внимательно переслушивать песни Макса: все они танцевальные, но в каждой – свой смысл. По драматургии их очень сложно объединить: там были песни и с диска Туманы, и с альбома По Фрейду. Тогда я подумал: если перед нами артист, который является и исполнителем, и автором своих песен, то концерт – это, по сути, приглашение к нему в голову, его мысли, мир, состояние. И я подумал, как это сделать? Как пригласить в голову? Так родился этот тотем в виде черепа – та самая деталь, которую должны были запомнить люди.

Так случилось, что в поп-культуре и поп-арте череп очень часто использовался Энди Уорхолом. Поп-арт и стал для меня точкой отправления. Тем более мы уже два года работаем в этом русле. Поэтому задача была – превратить череп в объект поп-арта. Тогда он не будет нести в себе отрицательную энергию, но будет запоминаться как деталь, как объект, которым хочется обладать.

Когда был придуман череп, я подумал: «Так, череп – это классная сцена. И раз мы в голове у Барских, мы должны увидеть, как он оттуда появляется!». И это была достаточно сложная задача. Мне в ответ все махали головами, мол, «нет-нет, это нереально. Череп ничего не сможет делать». Я настаивал на том, чтобы череп был не декорацией из папье-маше, а действующей сценой. Я очень люблю свет на концертах Макса. У нас есть своеобразное правило: Максим должен стоять в самом центре сочетания всех лучей. Как в костеле. Это должно подчеркивать, что вся энергия на концерте идет от него. Тогда оформилась идея, что череп и должен быть сценой, главным визионерским экраном, действующим предметом, а не просто декорацией.

Задача сложная и финансово емкая. Мы понимали, что если позволим себе такую штуку, то от много другого нам придется отказаться. И с этими мыслями я ушел думать еще на два месяца.

Максим не верил в эту идею до последнего. У него не было возможности со мной пообщаться, потому что он постоянно на гастролях. Но он до последнего спрашивал: «Что будет на сцене? Как я буду из него выходить? Что это вообще будет?». Но он доверяет нашей команде, что очень ценно. А мы заряжены на то, чтобы прежде всего удивить артиста, чтобы он сказал: «Вау, как круто!».

В результате были созданы и разработаны технология и дизайн этого черепа. Было огромное количество вариаций. Мы трижды сканировали лицо Максима, потому что хотели, чтобы череп был визуально похож на его обладателя. 3D-маппинг, который мы делали на череп, должен был подходить по костям, потому что проецировалось и лицо Макса в том числе – очень скрупулезная работа, которая требовала больших человеческих затрат.

Этот проект был на 90% сделан украинскими производителями, что является для нас большой гордостью. Все привыкли, что в промо концертов всегда пишут, мол, «свет из-за границы, экраны из Европы» и так далее. А мы все сделали украинскими силами. Я очень верю в наших людей, которые, даже не имея каких-то технологий, при помощи своей смекалки и таланта могут всё.

Я боялся, что мы не успеем, но за месяц до концерта у нас был череп. Мы поняли, как он будет работать, и как мы будем им пользоваться. Я очень рад, что появились Front Pictures. Ребята – большие молодцы. Несмотря на то, что у них был всего месяц, они бросили все свои силы, отложив другие зарубежные проекты. Я такого творческого поиска не видел очень давно. Я бывал у них в четыре утра, а они сидели и сверяли, подходит ли картинка, делали переходы между кадрами и так до бесконечности…

Наша идея зажгла людей. Я бы никогда в жизни не сделал это все сам. Когда мы пришли во Дворец Спорта и увидели, как этот 6,5-метровый череп (в закрытом виде) собирается и начинает работать, мы, конечно, ахнули.

– Из чего состоит конструкция черепа?

– Это металлическая сварная конструкция, в которой много механики и раздвижных механизмов. Самое страшное, что за день до концерта череп поломался. Не выдержала крышка, которая открывала первый уровень сцены, на нее повесили слишком много света… Я не знаю каким образом, но за ночь ее починили.

Когда Максим впервые забрался на череп, он даже немного распереживался, что не сможет выполнить все те задачи, которые поставил перед ним я и Денис Стульников (хореограф – прим. ред.).

Но я понял, что все пройдет гладко в тот момент, когда начался концерт: открылась крышка, Макс спел песню «Танцевать», закинул ногу на череп и начал шутить. Для меня это было самым главным. Я очень сильно нервничал, чтоб все эти декорации, плейбек, свет не перекрыли артиста. А все прошло очень легко, по-семейному, с шутками и якобы неожиданностями. Хотя, конечно, никаких неожиданностей не было – все было рассчитано по секундам.

– Почему было принято решение делать концерт с плейбеком, а не с живой группой?

– Мы собирали живой коллектив в прошлом году. Невероятных музыкантов. Я думаю, что когда-нибудь мы к ним вернемся. Но фишка в том, что Максим сам пишет каждый звук своей песни. Сам все сводит, продумывает и балансирует. Когда мы приступили к репетициям концерта с музыкантами, песни начали видоизменяться. Это неизбежно. Макс тогда сказал, что эта музыка была сделана только им в студии и людям она нравится именно в этом виде.

Поэтому, несмотря на то, что мы много времени потратили на репетиции, мы решили оставить такое звучание, как в оригинале.

– Учитывая опыт Stereo Plaza, вы бы скорее всего собрали Дворец Спорта и без всего это шоу. Для чего тогда были нужны эти траты?

– Во-первых, потому что этого хотел артист. Я считаю, что он имеет на это право. Во-вторых, нам важно из года в года ставить перед собой новые задачи. Мы с Максом вместе работаем почти 10 лет и на каждом этапе экспериментируем. Что-то ищем, меняемся. Если бы мы этого не делали, нам бы просто стало скучно. Если бы мы ставили перед собой цель заработать, мы бы поставили хорошую аппаратуру, свет, звук и повторили шоу на бис, благодаря которому собирали Stereo Plaza два года подряд. Но мы хотели показать что-то новое, дать публике нечто иное и в своем выборе мы не ошиблись.

В остальных городах мы тоже возим эту программу, правда в чуть-чуть меньшем варианте. Череп не везде может вместиться физически (улыбается).

– Как вы думаете, ваше шоу повлияет на других артистов? Возможно, кто-то захочет перенять идеи?

– Ради бога! У нас страна очень неспокойных артистов и это очень хорошо. Все артисты очень живые, подвижные. Когда один артист делает что-то красивое и двигается вперед, остальные (и это правильно) пытаются сделать еще круче.

– Вы заработали на этом концерте или ушли в минус?

– Конечно, ушли в минус. Но это приятный минус (смеется). Я всегда говорю: Макс достаточно богатый артист, потому что он действительно очень много выступает. Больше, чем может физически. Будет концерт на бис, и мы отобьем средства. Все нормально.

У нас дорогущие клипы, у нас дорогущее шоу. И мы не хотим опускать планку. Потому что нельзя все время качать бабло. Это неправильно. Так ничего не произойдет и все мы окажемся в болоте.

– У меня нет вопросов к шоу и визуальной составляющей. Но музыку Максима часто и довольно жестко критикуют музыкальные критики. Как вы к этому относитесь?

– Было бы странно, если критики активно хвалили бы его музыку. Они должны хвалить музыку с изысками.

Я всегда сравниваю Макса с Тейлор Свифт. Почему? Потому что Тейлор Свифт – номер один в США. При этом это артист, который идет против рынка. Она делает все так, как считает нужным. Для меня Макс Барских – это бренд, который должен быть номер один, который должен быть сверхвостребованным. В той нише, в которой он работает я считаю его невероятно качественным.

Когда я читаю критиков, я рассчитываю на их профессионализм. Например, критик может сказать: “Вы знаете, эта музыка, конечно, не Bjork”. Да вы что? Удивительно.

Но, с другой стороны, критик должен понимать, что эта музыка создана очень правильно. Она создана четко, с расчетом и выполняет свою цель. Это качественная поп-музыка. В каждой песне Макса вы можете встретить очень разные пересечения, и они очень точно уложены.

Например, альбом Туманы опередил течение 90-х, которое сейчас заполонило весь мир. Сейчас это целая тенденция. Но если вы посмотрите клип на Танцевать, вы увидите, что это клип на VHS, и сам трек с элементами синти-попа возник раньше, чем эта тенденция появилась.

Если бы я увидел или услышал хотя бы одну аргументированную статью критика, где он бы смог показать блеск своего ума, чтобы просканировать все слои, я бы сказал: “Браво!” Это было бы правильно. Но зачастую это просто выслуживание перед аудиторией. Им легче подкинуть хлеба своим читателям, чем обучить их, рассказать, что есть много разной музыки, что успех еще никто не отменял и хорошо, если успех выглядит так качественно.

Я читаю много кинокритики. Так вот крутейшие журналисты, авторитеты, никогда не переходят на личности. Не раскрывают того или иного режиссера или фильм однобоко. Это всегда исследование, попытка понять, что делает человек. А чтобы это понять, нужно быть подкованным.

– А как вы считаете, что не хватает молодым группам, чтобы стать популярными?

– Не думаю, что им чего-то не хватает. Сегодня каждый может стать популярным. Главное – бить в одну точку и во всем иметь последовательность. Также немаловажно на сколько хватит терпения.

Допустим, Макс на сцене почти 10 лет. Но истинная популярность к нему пришла только три года назад. До этого он нарабатывал свою фан-базу и просто каждый раз делал качественную музыку. Люди к этому привыкли. А потом – бац, и появились хиты: Танцевать, Подруга-ночь, Туманы, Моя любовь…

Важно не заигрывать с публикой, а давать ей то, что ты действительно чувствуешь. Как только артист начинает думать “так, вот это не подходит, пипл не схавает”… Это – гнилой разговор. Потому что, либо ты подтягиваешь людей, которые чувствуют так же, как и ты, либо просто пытаешься понравиться. Если ты хочешь понравиться, в этом не будет правды.

– Буквально на днях объявили номинантов музыкальной премии YUNA. Макс Барских не представлен в номинациях «Лучший альбом» и «Лучший певец». Хотя вы взяли награды на M1 Music Awards. Как вы к этому отнеслись?

– Никак.

– Но другие ваши артисты все равно представлены в номинациях. Пойдете на саму церемонию?

– Нет. Мы не ходим на эту премию уже не первый год.

– Почему?

– У нас уже неприлично много наград со всего СНГ от MTV Europe Music Awards до M1 Music Awards, нам этого достаточно (улыбается).

– А если конкретней? 

– А если конкретней, к церемониям награждения я отношусь как к функциональным задачам в сфере шоу-бизнеса и выделяю для себя те, которые помогают достигать определенных целей в нашей области.

YUNA же решает свои личные задачи, они далеки от бизнеса в целом и не работают с реальной аудиторией и реальными цифрами. Соответственно – у нас разные цели.

Я желаю всем премиям удачи, особенно тем, которые проходят в Украине. Артисты, которые получат свои статуэтки на самом деле заслуживают их. Вот только они должны помнить, что получают их за отсутствием тех, которые и без наград собирают десятитысячные залы по всему СНГ, а их альбомы бьют все рейтинги продаж. А наличие этого факта, как по мне, обедняет блеск этих наград. Ведь победа важна лишь при участии сильнейших конкурентов. Иначе все остальное – сувенирная продукция.

– И традиционный вопрос в завершение нашей беседы. Какие планы на ближайшее время?

– В следующем году у нас запланировано несколько стадионов по Украине. У нас уже был опыт выступления на стадионах в Казахстане и Минске. Теперь пришел черед и Украины. А вообще Макс очень нуждается в отдыхе. Хотя бы на полгода. Когда он говорит: “Я не понимаю, что писать, потому что не пережил ничего нового”, для нас это звоночек – нужно дать артисту свободы. Скоро он едет в Америку. Думаю, она ему в этом поможет.