Евгений Тымчик (Septa, The Nietzsche): «В Украине музыка становится роскошью и дорогостоящим хобби»

Евгений Тымчик – солист двух альтернативных групп: Septa и The Nietzsche. В прошлом году альбом Sounds Like Murder группы Septa был признан лучшим метал-альбомом по версии Best Ukrainian Metal Act. Кроме того, Тымчик – менеджер собственных проектов. А также предприниматель – основатель и руководитель музыкального стартапа Louder.me.

Сегодня альбому Sounds Like Murder исполняется год. В честь такой даты группа презентует видеоработу на трек Redrum, который не вошел в альбом. Мы пообщались с Евгением как с музыкантом, менеджером и предпринимателем о его деятельности и жизни.

Музыкант

Альбому Septa Sounds Like Murder уже год. Спустя это время кардинально поменялась наша концертная жизнь. Так как пластинка стала лучшим метал-альбомом 2016 года по версии Best Ukrainian Metal Act, нас сразу позвали на все украинские фестивали. И из-за этого у нас не очень получалось сочинять новые песни. Это краеугольный камень: есть выступления, есть записи, есть съемки клипов. И чем-то одним нужно пожертвовать, чтобы успевать остальное.

На данный момент я доволен количеством людей, которое мы собираем на концертах. Особенно в Киеве. В Одессе метал-комьюнити живет в каком-то вакууме. Долгое время город был культовым и знаковым для андерграунд музыки, такая вещь в себе. Одесситы думают, что всего остального мира нет – есть только Одесса. Там все наши успехи в украинской музыке считаются чем-то нереальным и выдуманным. Мы едем на большой фестиваль – все думают, что это либо какое-то левое событие, либо мы заплатили денег, чтобы туда попасть. Есть города в Украине, где мы выступаем по второму разу и людей приходит уже в два раза больше. В Одессе с каждым концертом людей только меньше.

Года три назад я назвал бы Septa основным проектом. Но сейчас мне кажется, что Septa и The Nietzsche — это тандем, обе эти группы должны существовать вместе. Если проекты будут распадаться, то сразу оба. К этим группам надо относиться, как к двум разным коллективам, в которых оказались одинаковые музыканты. Думаю, своим основным проектом я смогу назвать что-то следующее, где всю музыку буду писать сам.

Когда начинали играть с The Nietzsche, то хотели играть хардкор в нашем извращенном понимании. Могу обидеть многих людей, но в Одессе хардкор мне абсолютно не нравится. Он берет корни в нью-йорском звуке и не имеет никакого развития. А мы любим бостонское, сиэтловское звучание, что-то рваное, тяжелое. Когда мы написали первый трек Mayakovsky, все одесское хардкор-комьюнити в один голос сказало, что это какая-то мазафака. Нас это скорее развеселило, чем обидело – мы ненастоящий хардкор. И решили что выступать мы тоже должны, как ненастоящий хардкор. Изначально это был стиль глэм-рока. Но нам это быстро наскучило, и решили, что каждый концерт у нас будут новые костюмы. Почему концерты The Nietzsche имеют такой успех? Потому что после них есть о чем рассказать.

Меня мало интересуют песни, как отдельные элементы. Когда думаю о релизе, я думаю о нем как о едином целом. Я придумываю историю под альбом, а потом заполняю это все песнями, и выстраивается общая картина. За последний год я понял, что мне не хватает личного контакта с песнями. Я превращаюсь в рассказчика, моего эмоционального посыла в песнях не остается. Следующий альбом не должен быть концептуальным. Он будет реальным и менее импрессионистским. Меньше метафоризма – только честно и лично. Следующий релиз будет о нас, о группе; тех проблемах, которые есть у нас; о пути, который мы проделали. Когда я к этому пришел, как будто пазл сложился, этого очень не хватало.

Вот слушаю наши альбомы, и ловлю себя на мысли, что это как читать дешевые детективы. Когда читаешь впервые, то в конце такой “Ого, оказывается все было вот так! Вот это классно придумали”. А второй раз перечитывать уже не хочется, потому что уже не будет этого “вау эффекта”. Сейчас я абсолютно иначе стал писать песни. Оказалось, что у меня столько всего есть сказать, что слова просто не вмещаются в тексты песен.

Когда кто-то рассказывает мне о моей музыке, для меня это всегда шок и сразу становится неловко. Ко мне один раз подошел тип и сказал: “Твоя музыка спасла мне жизнь”. И как на такое адекватно реагировать? Музыканты должны понимать, что делают что-то, что может повлиять на другого человека. Музыка – это не только фотки в инстаграм, клипы и телочки. Возможно, изначально ты не нес какую-то большую идею, но кого-то все же это может затронуть.

Мы все мечтаем собирать Stereo Plaza или Дворец Спорта, но этого не произойдет, пока мы работаем на работах, пока у нас есть этот груз. Но с другой стороны мы не можем создавать качественный контент без финансирования. Это порочный круг. В музыке сейчас есть определенный жанр – айти-хардкор. Или парттайм-рок или дэйджоб-кор, когда музыканты ведут повседневную рутинную жизнь, зарабатывают деньги на скучных работах, а музыкой занимаются только по вечерам, а в туры ездят в отпуска. Этот жанр точно есть, и есть группы которые в нем преуспевают, например, Black Peaks. Такой компромисс приятен тем, что я не предаю свой образ жизни и могу дальше производить музыку. Я однозначно создаю музыку не хуже чем те, кто ездит в туры, и занимается музыкой всю жизнь. Мы записываем хорошие альбомы, которые ценятся хорошими людьми. В существующих условиях, то, как я себя посвятил музыке, в Украине мало кто другой себя посвятил.

Менеджер

Учитывая, что я больше не занимаюсь никакой тяжелой работой (не кую металл, не работаю продавцом в магазине), все что я делаю целыми днями – сижу и “менеджерю”. Наверное, такой ритм у меня уже лет 10. В группе Septa кто-то умеет татуировки делать, а я организовывать процессы.

Года два назад во всей этой околомузыкальной тусовке было мнение, что ничего нельзя добиться без пиар-агентства. По выпуску альбома я вел переговоры с несколькими конторами. Большинство из них – ребята с базой имейлов, которые просто делают по ним рассылку и берут за это кучу бабла. Мне кажется, что самостоятельно я нашу релиз-кампанию провел довольно успешно.

Septa – одна из первых украинских групп, которая зарегистрировалась на Bandcamp. Там и набили первых подписчиков. У нас есть хейтеры, а есть лояльные фаны, которые готовы отдать довольно весомые для них деньги за нашу музыку. Мы продавали альбом по 7 долларов, и для многих это немалая сумма. Люди должны ощущать, что этот релиз важен для музыкантов, и тоже захотят в этом поучаствовать.

Как-то на нашем аккаунте Soundcloud закончились минуты для новых песен. И я подумал, что это как раз тот момент, когда надо создавать свой лейбл, то есть еще один аккаунт. Я готовлюсь к тому, чтобы выпустить его в мир действительно как лейбл, подписать новых артистов, помочь им с продвижением. Но пока это такой зонтик для меня и моих проектов. Когда индустрия чуть подрастет, тогда лейбл сможет выполнять те функции, которые музыкант сам не может. Завяжу с музыкой, стану продюсером – буду еще толще, буду нюхать много кокаина и проводить молодых музыкантов через постель.

Индустрии нет. Смотришь на тусовку Дорна или Филатова – они все ведут себя, как звезды. Как люди, на которых мы должны равняться и когда-то видели по телевизору. Это может быть иллюзия, но они все равно это делают, ведут себя, как звезды. В рок-музыке, в метал-тусовке мы все ведем себя как пацаны, которые пошли поработали, вечером собрались, в чем были вышли на сцену и сыграли. Я абсолютно уверен, что это убивает метал-индустрию в Украине. Люди не ходят на концерты, потому что зачем им приходить смотреть на типов, которые как были одеты, в том и вышли? Играют они не очень, выглядят не очень, ведут себя скованно. Люди не ходят слушать концерты. Они приходят для контакта, они хотят получить историю, которую смогут рассказать. Необязательно должен быть образ, просто этот внешний вид украинских метал-групп прямо кричит “Нам все равно!”. А на самом деле они же думают об этом, рассуждают в чем они будут одеты, синхронизируют мерч между собой, чтобы не выйти в одинаковых футболках. Выходя на сцену – ты должен быть рок-звездой.

2017 год показал, что если я не выпускаю музыку, никто не выпускает музыку. Если бы мы в этом году что-то выпустили – срубили бы столько наград! В прошлом году мы с Jinjer тягались – одна из сильнейших групп в мире в этом жанре. А в этом вообще никто ничего не выпустил. Мне кажется все устали и у людей стало меньше денег. В Украине цены все равно ползут вверх, и музыка тоже становится роскошью и очень дорогостоящим хобби. Происходит переоценка приоритетов – пожрать или записать альбом.

Жизнь короткая, а жизнь рок-музыканта еще короче. Когда ты рок-музыкант, ты гонишься за каким-то кратковременным хайпом. В целом интересы украинского музыканта смещаются от искусства в сторону популярности. Это всегда так было, это нормально. Все величайшие рок-музыканты начинали заниматься музыкой чтобы клеить девочек. Сейчас тебе хочется красивую фоточку с концерта в инстаграм, а через три года ты уже забил на эту музыку, коллектив разбежался, ты на работе ходишь в дешевом костюме и альбом тебе этот до одного места.

Предприниматель

Над Louder.me я начал работать год назад. Цель была – создать проект для начинающих музыкантов. Было очень много идей, как быть полезными, и стать массовым продуктом. Думали сделать что-то типа Linkedin, где можно было бы искать музыкантов и собираться в группы. Но остановились на симбиозе Tinder и Instagram, только с музыкой. Если ты не живешь в этом музыкальном пузыре, тусовке, то о локальной музыке очень сложно узнать. Вот что ты знаешь о немецкой локальной музыке? И как ее начать изучать? Это вообще нереально. Мы решили сократить время на поиск. Музыкант заливает свой трек и выбирает наиболее репрезентативный кусочек, по которому его будет оценивать слушатель. А дальше лента, как в тиндере. Как музыканты собираются для того, чтобы произвести впечатление на девочек, так и многие социальные сети начинаются с этого. Только вместо девочек у нас музыка.

Сейчас все, кто есть на рынке локальной музыки, не имеют конкурентного способа противостояния. Все могут думать кто круче, кто больше собирает на концертах, но все упирается в достаточно абстрактные достижения, которые трудно измерить. Поэтому Best Ukrainian Metal Act и является таким знаковым событием в Украине – это хоть какое-то мерило. Мы сделаем более объективный способ этого сравнение, постараемся привести все к общему знаменателю: если тебя слушают, тебя лайкают, выбирают в противостоянии с другими артистами, значит ты неплох. Я верю, что это получится, не сомневаюсь в успехе этого проекта. Чем это в итоге станет – развлечением или реальной стриминговой музыкальной платформой, об этом еще надо подумать.

У нас сейчас ручная система премодерации. Многие неправильно проставляют жанры, пишут названия с ошибками. Из-за этого и получаются такие курьезы, когда с метал песней попадают в поп. По раннему фидбеку стало понятно, что и в самом треше есть своя прелесть. Поугорать и послушать что-то особенно трешовое. Например, записанные на диктофон кавера на Linkin Park. Это тоже имеет право на жизнь.

На фестивалях Файне Мiсто и Zaxidfest мы ставили собственную сцену, на которой играли молодые группы. Это делалось для того, чтобы собрать фидбек от потенциальной ЦА и привлечь внимание к приложению. После общения с музыкантами мы поняли, что такой проект реально полезен. Мы ехали с опаской, что на нашей сцене никого не будет, а в итоге каждый вечер у нас был “биток”. Большинство групп, которые у нас выступали, проигнорировали на других фестивалях, нам захотелось это исправить. Считаю, что весь движ с Louder.me должен проходить под эгидой win-win, в плюсе остаются все.

У проекта есть инвестор. Повезло, что есть такой человек, который настолько не безразличен к музыке, именно к локальной сцене. Он сам в прошлом музыкант, безгранично верит в проект и готов вкладывать в него деньги. У нас есть планы на дальнейшую монетизацию этого продукта. Наша целевая аудитория — это весь мир. Сейчас вот нашествие американского хип-хопа, и хорошего, и плохого. Получится ли проект зависит не только от нашей команды, но и от украинского комьюнити – музыкантов, журналистов. Для меня очень важна их поддержка. Я вопрошаю не относиться к этому проекту со скепсисом, здесь нет ни грамма коварства.

Релиз

Мы год ничего не делали, и вот мы решили на годовщину выпустить новый трек. Эта песня, не вошедшая в последний альбом Sounds Like Murder. Изначально планировалось lyric видео, но в ходе размышлений появились идеи для полноценного клипа. Сделать что-то интересное, новое. Но опять же с нашим неизменным режиссером Олегом Рузом. Мы нормально так упоролись по работам Дэвида Линча, и решили, что такую гротескную, жестокую в своем содержании песню должно сопровождать что-то очень красивое. Что может быть красивее Одри Хепберн?

В Украине, конечно, есть у кого еще снять клип. У нас на каждого есть какие-то планы. Вот Виктор Придувалов – это вершина, которую нужно взять. Когда звезды сойдутся, у нас будет подходящая песня, а у него подходящий концепт – мы обязательно вместе что-то снимем. Конечно, хочется снимать гораздо больше клипов, но это все требует обильной организации и моих собственных ресурсов, на что у меня сейчас нет времени.

Для чего я делаю музыку? Не могу иначе. Нет выбора. Когда у меня возникает мысль или идея, единственная ее цель – быть материализованной, стать чем-то. Жизнь по-честному короткая. Мне сложно будет представить Septa через 7 лет. И если я не успею с этим проектом сделать все, что я хочу, мне будет очень больно.